Один за другим проходили вперёд лорды, докладывающие о проблемах и победах в провинциях. Изредка император обращался к Розейну, полностью игнорируя меня. И это вызывало всё больше вопросов. Но тут вперёд вышел столичный наместник и у меня засосало под ложечкой.
Потому что обрюзгший, откровенно разжиревший мужчина смотрел на меня так, словно я отобрала у него блюдо с жареным цыпленком, не меньше. — Дренис, друг мой! Мне стоило неимоверных усилий не обернуться. Потому что голос императора был полон предвкушения. Вот тебе и ответ, принцесса, зачем тебя позвали сюда. Привычки остались неизменны. Если есть возможность облить меня грязью — император её не упустит. — Ваше Величество, Ваше Высочество. — Наместник с трудом поклонился мужчинам. — Ваша… Светлость. Мне досталась лишь кривая ухмылка.
Но на меня вдруг буквально снизошло спокойствие. Осознание, что всё идёт так, как обычно, позволило вдохнуть глубже, расправить плечи. Если император решил устроить очередную сцену, где мне выделена главная роль куклы для битья — так тому и быть.
— Как дела в столице, Дренис? — Отвратительно, Ваше Величество. Отребье из трущоб совсем распустилось, начали выходить в другие районы! Они пугают добросовестных работников и аристократию своим видом. Боюсь, это происходит из-за попустительства принцессы. Я едва слышно вздохнула, понимая, что сейчас идея со столовой будет беспощадно раскритикована и обрушится на мою голову словно камнепад. Даже если жители трущоб сделали всего один шаг в сторону более благополучных районов — в этом обвинят меня. Если кто-то из них чихнул и это услышал аристократ — виновата я. — Что ты натворила, Рей? — Недоумённое возмущение Розейна меня даже умилило. — Ты решила умереть на плахе за измену короне? — Разве желание помочь жителям нашей империи является преступлением?
Это могла бы сказать я, но мне осталось только замереть с открытым ртом. Потому что вопрос принцу задал выступивший вперёд лорд. Память отказалась работать, но благодарная улыбка сама расплылась по лицу. Мужчина ободряюще мне кивнул.
— Не имею чести вас знать, лорд. — Мирэйн, мой принц. — Мужчина склонился в поклоне. — Я владелец гильдии каменщиков. И могу с уверенностью сказать, что Дренис преувеличивает. Жители неблагополучного района и раньше выходили из него. Дети бегают по улицам, частенько заигрываясь и выбегая на мостовые рабочего или богатого района. И что, ради этого беспокоить императора? — Эта столовая приносит одни убытки! — Кому же, лорд Дренис? — Вот уж чему я не позволю случиться, так это обвинению меня в пустых тратах. — Я полностью обеспечиваю столовую сама, ни одного зита из казны императорского дворца или столицы не было потрачено на эту задумку! — Но они перестали покупать хлеб в лавках! — И сколько они его покупали, лорд Дренис? В ваших — да, я в курсе, что все пекарни в районе трущоб принадлежат вам! — лавках один круг самого дешёвого хлеба стоит больше десяти зитов! И не думайте, что я не знаю о том, что в рабочем районе тот же хлеб стоит пять. Это издевательство над людьми! — Я теряю деньги из-за вас! — Тогда поднимите цены для других районов. Хоть раз в жизни будете получать деньги от тех, у кого они есть!
Впервые в жизни я почувствовала, что мои слова оценили и поняли правильно. И поддержали, что самое главное. Лорды смотрели на Дрениса с недоумённой насмешкой. Конечно, они и раньше знали о положении дел, но кто полезет на рожон, споря с императором, который благоволил Дренису?
— Тише, Рей, тише. Замерла, ощутив спиной недовольство императора. Только для того чтобы понять, на кого именно оно направлено, мне надо было повернуться. А это было бы подобно смерти. — Дренис, почему ты не докладывал мне о таких странных ценах? Так, можно чуть перевести дух. Даже если недовольны мной, показательная порка обеспечена сначала лорду-наместнику, а не мне. Император терпеть не может, когда мимо его кармана проносят лишнюю медную монетку. И оправдания, мол, сама прилипла к потной ладошке, не помогут. — Ваше Величество, это клевета! — Я подтверждаю слова Её Светлости! — Вперёд выступил другой лорд. — Дренис и правда обнаглел, мой император. Он продаёт в трущобах хлеб за десять зитов, а мешок муки почти за мерит, чтобы бедные люди не могли печь хлеб сами. Им приходится ходить за пределы столицы, чтобы не умереть с голода. — Дренис… — Ваше Величество, помилуйте! Я хотел как лучше! — Лучше для кого, Дренис? — Судя по тону, император был на грани срыва. — Я не могу уже два месяца собрать налог с трущоб, а ты решил озолотиться?
К наместнику медленно направились два гвардейца. Лорд, словно потеряв разом всё желание жить, покорно дал себя увести. И вот тут мне стало страшно. Потому что, стоило Дренису и гвардейцам скрыться за дверями, на моё плечо легла горячая рука.