— Она что, урод?
— Нет. Целители сказали, что это последствия ритуала. Ребёнок здоров.
— И у неё всегда будет эта жуть вместо глаз?
Нольвена пожала плечами. Её не интересовала эта девочка, даже родись она и вправду уродкой. Впрочем, судя по вердиктам целителей, полноценной её назвать всё-таки было трудно. Из-за ритуала, который перенёс плод из одной утробы в другую, магические каналы ребёнка были просто разорваны. И, естественно, за остаток времени, сколько она носила дочь Киэры под своим сердцем, организм не успел восстановиться. Так что магом ей не стать. Ущербная принцесса.
Прайвен скривился, глядя на ребёнка. Он хотел, чтобы Киэра понесла сына. Пусть бы он был калекой, как и эта девчонка, но хотя бы мальчик. А эту разве что сбагрить замуж, чтобы посильнее привязать к империи кого-нибудь из соседей. Но кто позарится на уродку с такими глазами?
— Хорошая работа, Нольвена.
— Всё для вас, мой господин. — Женщина склонила голову и бросила взгляд на девочку. — Что прикажете делать с ребёнком?
— Выдели ей покои где-нибудь подальше от принцев, не хочу, чтобы они видели это уродство. Ну и всё как обычно: кормилица, служанки… Не балуй, для этого есть сыновья. Ей надо быть послушной, только и всего. Впрочем, ты и сама это знаешь.
— А обучение?
— Хм… Она наверняка не будет магом, так что обойдётся грамотой и прочими науками, что нужны девке. Сильно умную замуж никто не возьмёт.
— Как прикажешь, муж мой. Пойдём к мальчикам, они соскучились по тебе.
— Пора бы их брать с собой на эти торжества. Хотя бы Рейлина, пусть привыкает к поклонению толпы.
О девочке, лежащей в колыбели, императрица вспомнила только в коридоре. Досадливо цокнув языком, она поманила к себе одну из служанок, стоящих у стен. Дав краткие инструкции и отправив девушку к главной горничной, Нольвена поторопилась догнать мужа. Своё дело она сделала, уродка не сдохнет от голода. Пусть это будет благодарностью за то, что императрица больше никогда не понесёт.
Глава 2
Ноги начинали мелко дрожать от напряжения. Простояла почти час в реверансе, пока императору в уши льют мёд его любимые советники.
— Да выпрямись уже…
— Благодарю, мой император. — Еле-еле удержалась, когда колени чуть не подломились. — Я могу идти?
Ленивый взмах ладони. Он всегда так делал, когда был слишком занят, чтобы продолжить глумление. С трудом сделала прощальный поклон и, развернувшись на каблуках, отправилась прочь из тронного зала. «Зачем только звал? Просто поиздеваться? Келтаров выблядок!»
— Рей, сладенькая моя!
— О, Богиня, за что ты так меня не любишь? — Прошептала, ускоряя шаг, завернула за угол и тут же одним движением нырнула в ход для слуг. — Он же должен быть на присяге гвардейцев!
Замри, Рей Астален, никому не нужная принцесса империи. Замри, иначе твой старший брат найдёт тебя, как псы находят дрожащих от страха косуль в лесу. Замри, если не хочешь снова выслушивать его странные, пачкающие тебя изнутри слова.
Дождалась, пока шаги Рейлина не стихнут в отдалении. Старший брат был ненавистен до трясучки. И нет, тряслась вовсе не от страха. Мне хотелось вцепиться прямо в его наглую лощёную рожу и выколоть его глаза, так похожие на мои собственные. Хотелось разодрать ему глотку, чтобы напиться крови прямо из разорванных вен, умыться ею, словно дорогой цветочной водой… Напоминание, что не стоит мечтать о невозможном, обожгло шею, заставив поморщиться от боли. Его Величество, мой венценосный папенька, напялил эту цацку, едва мне стукнуло пять. Сначала я ничего не понимала. Зачем это дурацкое украшение, плотно охватывающее шею, словно бархотка? Но когда попыталась ответить Розейну ударом на удар, меня сложило пополам.
— Что, больно? — Император присел рядом со мной на корточки, с улыбкой глядя, как я катаюсь по полу от пронзающей меня боли. — Тебе нельзя касаться меня или принцев, Рей. Ты недостойна такой чести.
Тогда я ничего не ответила. Да и что может ответить пятилетний ребёнок, захлёбывающийся слезами от жгучей магии, разрывающей внутренности на части?
Радовало то, что я не могла только касаться принцев, так что пришлось отточить навыки словесной перепалки. Да и от Рейлина защита хоть какая-то была, ведь ему было неприятно смотреть на то, как от любого прикосновения я начинала трястись, как припадочная и орать во всю глотку.