— От мрака не спрятаться, он повсюду, поэтому я вижу и знаю все.
Летард втянул воздух, но Тень примиряюще поднял руку и продолжил серьезнее:
— Я знаю, чего вы хотите, лорд Нортван — покоя, процветания, и чтобы вас не вмешивали в грязные игры. Но вы уже присоединились к ним. Благородство не позволило вам бросить леди в беде, но теперь против вас лорд Вереска, долго ли пройдет, прежде чем он расскажет обо всем новому регенту? А Старый Пес…
— Что тебе нужно?
— Подарить вам покой. Регент, лорды Вереска и Мар, даже король — никто не посмеет навредить вам.
— Что взамен?
— Любовь, — неожиданно дружелюбно сказал Тень, и Лекадия встрепенулась. Уж не собирался ли он настаивать на браке? — Любовь и лояльность к нашему ордену. Вам придется лишь немного усмирить свое благородство и, допустим, не вмешиваться в дальнейшие события. Хотя, вы же этого и хотите, насколько я понимаю?
Летард молчал и сверлил взглядом Тень. Ему не понравилось бы любое предложение от члена этого ордена, честь требовала отказаться, но впереди ждало противостояние с регентом, а если добавиться еще и месть Теней…
— Впрочем, — продолжал посланник, — вы можете последовать зову чести и сместить коварного регента по всем правилам. Вот только у вас нет оснований для вражды с ним, если только вы не собираетесь еще раз подумать над предложением лорда Мара.
Взгляд сам собой метнулся в сторону леди Лекадии. Она не двигалась, казалось, что и не дышала, только с надеждой смотрела на Летарда. Было больно ее разочаровывать, и дело не в чести, но он не мог, не имел права подвергать опасности свои земли. Скрепя сердцем и сжимая кулаки, Летарду пришлось пообещать поддержку ордену. После этого уже не хватило духу взглянуть на леди Лекадию.
Лекадия: решение
Тень решил остаться на ночь. Спальню Лекадии освещали подрагивающие огоньки свечей, в них виднелись силуэты грузной мебели. Следовало радоваться: она будет спать в кровати, а не на вонючей соломе, но не получалось. В душе было пусто, перед глазами стоял образ лорда Нортвана, как он смотрел на Лекадию перед тем, как окончательно отказаться от брака.
На столе горела свеча, она смотрела на нее и даже на расстоянии чувствовала тепло пламени, которое стало родным. То ли с его помощью, то ли Лекадия набралась ума, но теперь было стыдно за глупую надежду. Брак с ней означал бы противостояние с регентом, который уже не отступится от своей задумки. И все из-за бегства Лекадии, сделавшей невозможным мирное окончание. Возможно, она была виновата во всем, но сейчас и это не трогало. Интересовал только ласковый огонек свечи. Глядя на него, Лекадия чувствовала присутствие Арантака, и было не так одиноко.
Раздался гулкий стук, и она дернулась от неожиданности. Подумалось на гром, но раздался еще один стук; это из-за стены. На каменных блоках извивались свет и тень, и не сразу стало заметно, что они отделялись от стены, как дверь. Хрустела каменная крошка, показалось облачко пыли. Раньше Лекадия испугалась бы, но теплый огонек придавал уверенности, а лицо лорда Нортвана в памяти делало все неважным. К тому же она знала, кто мог появиться так внезапно.
Из тайного прохода выскользнул Тень, снова в капюшоне и черном костюме. Лекадия так и не поняла, где он взял его: этим утром, когда она проснулась в очередном сарае, он встретил ее в таком виде. С ним был Верс, которого он привел из замка лорда Нортвана. «Не самая обязательная вещь, — улыбнулся Тень, — но спектакль получится отменным».
Приближаясь к Лекадии, он снял капюшон. В его руках блеснула бутылка вина и пара кубков.
— Я решил, что тебе не помешает компания, — Тень улыбнулся. Теперь он делал это искренне и широко.
— Хочешь расположить меня к себе?
Расставляя кубки, он тихо посмеялся и долго смотрел на Лекадию. В его глазах отражалось пламя, и они словно искрились весельем.
— Я что-то не так сказала? — спросила она и поудобнее устроилась на стуле, ощущая на коже чистую ткань платья. Почему-то именно сейчас Лекадия порадовалась, что смогла наконец снять изорванную, пропитанную потом, дождевой водой и грязью одежду.
Тень снова посмеялся. Он поджал губы и нахмурился, откупоривая бутылку.
— Вспомнил, — говорил он, разливая по кубкам искрящуюся жидкость, — как мы пробрались в чей-то свинарник на ночлег. А теперь «расположить» — такое изящное слово.
Он сел напротив и свободно откинулся на стуле. Огонек на столе заметался, словно передавая негодование Лекадии.