Спустя неделю, целую неделю изнуряющей дороги, сушеного мяса, которое ели прямо в седле, дорожной пыли на зубах и ощущения собственной никчемности, Лекадия стала узнавать дорогу. Она тянулась вдоль склонов холмов, заросшая, крутая. Дом дяди был уже близко. Мать привозила Лекадию сюда в детстве, как и тогда, она почувствовала себя крошкой рядом с огромными зелеными холмами, которые тянулись до сияющего солнца. Тяжелые тучи проплывали над головами, иногда роняя холодные капли на пылающие щеки. Сердце быстро билось от предвкушения, волнения и обиды: как хорошо было в детстве, когда Лекадия не знала забот и мечтала вырасти. Взрослые заботы казались такими занимательными, и горькое разочарование давило на сердце.
Дорога подпрыгивала на холмах и падала в низины. Бесконечная, усыпляющая, среди подвижной травы, которая казалась невероятно яркой на фоне темно-серого неба. Наконец, путники добрались до низины и увидели низкие деревянные здания, воинов в кожаных доспехах и лошадей — сторожевой пост. Над зданиями лениво покачивались приспущенные флаги, как делали при трауре. Лекадия сжала лошадь ногами, только бы не подгонять и пережить заминку. Больше не интересовал внешний вид и лорд Нортван, только бы скорее добраться.
Ей сразу не понравилось, как быстро к ним выехали воины. Даже в движениях их лошадей и звоне сбруй было что-то недоброе. Лорд Нортван тоже напрягся и поднял руку, велев своим воинам остановиться. Лекадия понимала, что раньше ее встречали поклонами благодаря знаменам, а одинокие путник вызывали опасения, но не смогла избавиться от дурного предчувствия и бросала взгляды на лорда Нортвана, бессознательно ища защиты.
К ним подъехали с десяток воинов с жалящими глазами. Во главе был немолодой, крепко сложенный воин с длинными тонкими волосами цвета снега. Один глаз он щурил и плотно смыкал губы, словно с трудом удерживаясь от приказа нападать. Он буквально стрельнул взглядом в лорда Нортвана, когда тот обмолвился о лорде Маре. Воин ответил резким, крякающим голосом, что его господин отбыл в столицу, и Лекадии едва не расплакалась. Все, теперь и дяди нет, а лорд Нортван не поможет. Она одна, брат в опасности!..
Эти мысли прервал ответ воина на вопрос о приспущенных флагах.
— Траур, — крякнул он и положил руку на бедро, — по племяннице лорда Мара — Лекадии Альда.
Ателард: танцуем!
— Двигайся! — шипел Галах, толкая Ателарда в спину. — Нужно успеть объяснить королю, что делать с Псиной.
Они неслись по каменным коридорам, эхо шагов заглушало мысли. Ателард был членом малого совета короля, но его снова не позвали. Не сочли нужным, как всегда. Он и сам понимал, что не нужен там.
— Старая Псина действительно здесь? — задыхаясь, спросил он и обернулся.
Галах раздувал ноздри, волосы подпрыгивали при ходьбе, обнажая широкое лицо с крупными чертами.
— Примчался взглянуть на труп племянницы, как мне сказали, — скривился Галах, с силой пихая Ателарда, — шевелись!
Того бросило вперед и пришлось махать руками, чтобы не упасть. Кровь прилила к лицу, Ателард даже прикрикнул и забыл о совете, но Галах снова пихнул его вперед. Тупой орк, в пекло, после.
Они подскочили к двустворчатым дверям с нарисованными единорогами. Их сторожили двое алебардистов с белыми перьями на шлемах и чересчур большими оплечьями. Они без слов распахнули двери, и послышались тревожные голоса. Галаху вход был закрыт, и Ателард с облегчением зашел в комнату с большим стрельчатым окном слева. Яркие лучи озаряли прямоугольный стол и гобелены на стенах.
— Старый Пес не глуп, — из темного угла доносился вкрадчивый голос, — он ничего не сделает, что бы себе не надумал.
— Ателард! — воскликнул король.
Он сидел в кресле во главе стола, закинув одну ногу на подлокотник. Его величество так внимательно слушал неторопливый голос из тени, что стало ясно: все, его не завлечь глупыми байками. Хотя эта мысль шла в разрез со светлыми кудрями короля и ясными голубыми глазами, которые подчеркивал серый котарди. Он не отличался от озорного юнца, которым был, и в Ателарде вспыхнула надежда.
Он устроился за столом и кожей ощутил колючий взгляд. Лорд Маганат, глава военного совета, сидел напротив и зло пялился, вот-вот плюнет. Металлический нагрудник и кроваво-красный плащ уже не внушали благоговения, было только отвращение из-за жирной морды с лысым черепом.