— Когда я подъехал к гостинице — между прочим, вся дорога заняла три четверти часа — и вошел в холл, я увидел перед собой небольшую группу людей, которые что-то громко обсуждали. Заметив меня, они замолчали. Я спросил: «Никто из вас не потерял коляску и двух лошадей?» На мгновение все удивленно замолчали, а потом пожилой джентльмен, по виду деревенский помещик, выступил вперед и произнес «У меня стащили экипаж, сэр!» — «Тогда я имею удовольствие вернуть его вам, — сказал я. — Я обнаружил его у дороги. Рядом никого не было, и лошади мирно щипали травку на обочине».
В этом месте рассказа граф улыбнулся и продолжал:
— Раздались возгласы, поднялся шум, и наконец мне удалось спросить: «А что случилось? Почему вы решили, что лошадей и коляску украли?» — «Их стащила какая-то лондонская вертушка, сэр, — объяснил хозяин. — Она приехала сюда с джентльменом, назвавшимся лордом Роулоком». — «И что же все-таки случилось?» — «Очень нехорошая девица оказалась, сэр, — отвечал хозяин. — Она поссорилась с джентльменом, а затем пырнула его в живот ножом». — «Благое небо! — вскричал я. — И он серьезно ранен?» — «Да уж, серьезнее не бывает, сэр. Хирург сказал, что за ним нужно как следует ухаживать несколько недель, прежде чем он встанет на ноги». — «Какое это для вас неудобство!» — посочувствовал я. Но хозяин мне подмигнул и ответил: «Да нет, у нас сейчас мало постояльцев, сэр». — «Ну, тогда я уверен, что вы за ним будете очень хорошо ухаживать!»
Петрина глубоко вздохнула:
— А я думала, что он умер!.. Крови было так много...
— Забудь об этом! — отрывисто сказал граф. — И больше никогда не вспоминай!
— Ты меня простишь за то, что я приняла его приглашение?
— Я тебя прощу, если ты пообещаешь, что никогда не будешь править чужими лошадьми, а только моими!
Тут Петрина хитро усмехнулась:
— Неужели ты думаешь, что я захочу править другими! Ни у кого на свете нет таких превосходных лошадей, как у тебя!
— Но я стану ревновать тебя к собственным лошадям, если ты будешь уделять им слишком много внимания!
— Ты же знаешь, что я ни о чем и ни о ком не хочу думать, кроме как о тебе, — ответила Петрина. — Но я все еще никак не могу поверить, что ты действительно любишь меня! И... и это после всего, что я натворила.
При свете мелькнувшего фонаря она успела увидеть, что граф улыбается.
— Понимаю, что тебе сейчас необходимо иметь рядом человека, который строго следил бы за твоим поведением. И знаешь, о чем я подумал? В роли мужа я добьюсь большего, чем в роли опекуна!
— Так ты... действительно женишься на мне? — прошептала Петрина.
— Надеюсь, ты не предполагаешь занять какое-нибудь другое место в моей жизни?
Петрина покраснела, вспомнив, как ему не понравился ее интерес к «божьим коровкам».
— А если я разочарую тебя? — поспешила она спросить. — Или опять попаду в какую-нибудь неприятную историю и постепенно тебе разонравлюсь?
— Но ты меня не разочаруешь, — твердо возразил граф. — Ты можешь заставить меня тревожиться, испытывать недовольство, даже иногда рассердить, но я все равно буду тебя любить, дорогая! Я еще никогда в жизни не встречал такую, как ты, и никогда не был никем так очарован!
— О, какие чудесные, прекрасные слова ты говоришь! — воскликнула Петрина — И как же мне выразить свою любовь к тебе?
— Просто люби меня. Именно этого я хочу, в этом нуждаюсь, моя драгоценная и скверная маленькая подопечная.
Петрина прильнула к нему теснее.
— Не знала... что можно быть такой счастливой!..
— Я тоже не знал.
Лошади повернули на въездную дорожку и остановились перед парадным подъездом Стэвертон-Хауса.
Петрина вошла в холл, и яркий свет едва не ослепил ее: быть может, она слишком долго пробыла в темноте, а может быть, это ее счастье сияло таким необыкновенным, волшебным блеском. Они вошли в библиотеку, и, когда дверь за ними закрылась, Петрина повернулась к графу и заглянула ему в глаза.
«Нет, никто другой, — думала она, — не может быть таким красивым и элегантным и в то же время значительным».
Он тоже не мог отвести от нее восхищенного взгляда, и какой-то момент они стояли молча, глядя друг другу в глаза и нежно улыбаясь.
— О чем ты думаешь? — спросил наконец граф.
— Мне кажется, что это все сон... — И голос у Петрины дрогнул. — Не может быть... чтобы ты меня любил!
— Иди ко мне! Я расскажу тебе, как сильно я тебя люблю! — И как бы в доказательство этих слов он раскрыл объятия. Петрина подбежала к нему, и он крепко прижал ее к груди. — Никогда не поверил бы, что можно быть такой прекрасной и одновременно столь загадочной и оригинальной.
Петрина, затаив дыхание, слушала.
— Есть что-то особенное в тебе, моя любовь, перед чем я никак не мог устоять, я то и дело ловлю себя на том, что постоянно думаю о тебе, вспоминаю твои слова, и выражение глаз, и рыжинку в твоих волосах. — Граф рассмеялся. — Ты, наверное, меня околдовала! Вот уж никогда не думал, что способен чувствовать к женщине то, что испытываю к тебе сейчас.
— Но, может быть... когда ты узнаешь меня лучше... я... надоем тебе? — шепотом сказала Петрина.
— Это маловероятно — хотя бы по той простой причине, что ум у тебя такой же привлекательный, как лицо, моя любимая! Никогда прежде не встречал женщины, думающей и чувствующей, как ты.
— Но мои мысли и чувства так часто тебя сердили!
— И будут еще сердить, в этом нет сомнений! — ответил граф. — Но согласись: нельзя одновременно сердиться и скучать.
Петрина рассмеялась:
— Я так волнуюсь при мысли, что теперь мы всегда будем вместе и у нас с тобой найдется достаточно времени для уроков!
Граф с удивлением посмотрел на нее, и Петрина объяснила:
— Ты так умен, так мудр, что мог бы многому меня научить! В сущности, я еще мало что знаю! А задавать тебе слишком много вопросов мне не хотелось. — Она прижалась к нему теснее и спросила: — Так ты научишь меня тому, что знаешь сам?
— Я не могу давать обещаний, — ответил осторожно граф, — но есть нечто, мое сокровище, чему я тебя наверняка научу.
— Что это?
— Любовь, — ответил он, — и, уверяю тебя, даже если ты окажешься очень способной ученицей, это все равно займет очень много времени!
— Но это как раз то, чему бы я хотела научиться в первую очередь! — прошептала Петрина.
— Да и мне есть чему поучиться тоже. Теперь-то я знаю, что до встречи с тобой я никого по-настоящему не любил.
— А я не похожа на других?
И тут Петрина не могла не вспомнить о красоте леди Изольды и привлекательности Ивонны Вуврэ.
— Ты совсем другая! — твердо заверил граф. — И именно поэтому я прошу тебя стать моей женой. Ни одной женщине я еще не говорил этих слов.
— Я рада, так рада... так счастлива!
И словно она не могла дождаться, когда он опять ее поцелует, Петрина обвила его за шею и притянула к себе.
— Я люблю тебя всем своим существом! Мое сердце, ум... и моя душа — все твое!
Граф так крепко ее обнял, что она едва могла дышать.
Он поцеловал ее, не выпуская из плена рук, и ей показалось, что в ответ маленький язычок пламени, который она чувствовала внутри себя, вспыхнул с новой силой.
«Совсем как фейерверк в Парадиз-Роу!» — невольно подумала она.
А затем были только луна, звезды и их сияющий свет, когда граф вознес ее над миром в небеса, принадлежавшие только им двоим.
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.