Данэлло нахмурился и потер шею.
— Как нам вывести так шестьдесят раненых учеников?
— И не надо. Мы опустошим и используем этот пинвиум, чтобы исцелить их, и сбежим вместе. Мы сможем пополнить пинвиум болью, так что им пробьем путь во дворе. А в Круге Лиги мы покажем всем, что Светоч соврал, — и спасем много жизней.
— Мы сможем так долго отгонять стражей? — спросила Айлин.
Данэлло пожал плечами.
— Зависит от того, сколько их пошлет за нами Светоч. Но если мы проберемся, не потревожив стражей, то сможем успеть многое до того, как проверят учеников. С толпой снаружи стражей внутри должно остаться мало.
Не факт.
— Дверь в палату запирается, да? — спросила я.
Тали кивнула.
— Пока вы будете исцелять учеников, мы сможем их койками забаррикадировать дверь, — сказал Данэлло.
План не был точным, но это была единственная надежда. Я вытащила горсть пинвиума.
— Нам нужно только понять, смогу ли я зажигать их, когда нужно, — иначе мы никого не спасем. Я повернулась Тали, в ее глазах были страх и восторг. — У тебя остались куски, что я давала для боли Данэлло?
— Да. Я не знала, что еще с ними делать, — она вытащила их из карманов и отдала мне.
— Все, отойдите. Я не знаю, какой сильной будет вспышка.
— Я буду в коридоре, — пробормотал Кионэ. Соэк и Айлин кивнули и вышли с ним.
— Я остаюсь, — сказала Тали.
— И я, — Данэлло прислонился к стене и улыбнулся.
Я глубоко вдохнула и попыталась успокоить мысли. Пинвиум был холодным и шершавым. Как я чувствовала себя тогда? Злой и полной боли? Я потянулась к тому гневу и бросила.
Бам.
Пинвиум отскочил от стены и откатился под кровать.
— Не сработало? — спросила Тали.
— Нет. Поверь, ты поймешь, когда это случится.
Не тот гнев. Я злилась, но больше боялась, что меня схватят, когда пинвиум вспыхнет. Я глубоко вдохнула и попыталась снова.
Бам.
— Может, если ты…
— Тали, я работаю над этим.
— Я просто пытаюсь помочь.
— Может, тебе стоит подождать снаружи.
— А если ты…
— Тали, просто выйди… — я смотрела на обломки пинвиума в руках, в ушах звучал шепот отца. Вызвать вспышку — как дунуть на одуванчик. Мне было шесть или семь, я сидела у печи, где папа придавал форму и зачаровывал кусочки пинвиума.
«Их просто зажечь, Ниа, пирожок, — сказал он, охлаждая кусок в ведре с водой у ног. — Ты ощутишь покалывание боли в металле. Потом нужно подумать о том, что ему нужно сделать, отдать приказ. А потом отпустить. Представить, как он летит, как пух одуванчика на ветру».
Одуванчики.
— Поняла. Назад.
Я вдохнула и бросила, представляя легкий пух одуванчиков, разлетающийся в стороны на невидимом ветру.
Вжих!
Я ощутила покалывание, как от песка, как было и в тот раз. Тали и Данэлло позади меня вскрикнули.
— Мы в порядке, — сказала Тали, когда я развернулось. — Как будто ужалило, — она подняла вспыхнувший пинвиум и закрыла глаза. А потом посмотрела на меня с долей удивления и гордости. — Ты умеешь делать это. А ты думала, что у тебя нет сил.
Мои глаза наполнили слезы, но она выбежала раньше, чем я успела понять, как на это ответить. Может, я была не бессильна, но разве такие силы я хотела? Я слышала их восторженные голоса в коридоре. Я могла делать это, хорошо это или плохо. Теперь уже остаться в стороне не выйдет.
Святые, помогите нам. Мы вернемся в Лигу.
ВОСЕМНАДЦАТЬ:
Двигаться с толпой было проще, чем против нее, и мы добрались до Лиги проще, чем от нее. Многие пробирались во двор и главные двери, так что боковая дорожка к садам сзади была пустой. Мы скользнули за знакомыми кустами гибискуса у ворот, редко используемых кем-нибудь, кроме учеников и работников Лиги. С таким же успехом можно было двигаться, скрывшись за кроватью. Стражи патрулировали двор, стояли у всех входов, пока солдаты генерал-губернатора отталкивали разъяренных людей. Многие толкались в ответ.
— Как нам пробраться? — шепнул мне на ухо Данэлло.
По моим рукам побежали мурашки.
— Мы проберемся.
— А выйти потом сможем? — спросила Айлин, выглянув из-за его плеча.
— Пути есть, но все известные проходы хорошо защищают. Кионэ, ты сможешь провести нас мимо них? Тут есть твои знакомые?
— Я знаю пару человек у южных ворот.
Те врата были у пристани, у воды. Может, там нет толпы, пытающейся пробраться внутрь, если они не приплыли сюда.