— Ну, здравствуй, солдат! Мы свои, не бойся. Опусти автомат. Вот, вот так...
Солдат растерялся и не знал, что делать. Женщина говорила на чистейшем немецком языке, точно с неба свалилась прямо сюда, на передовую. Чудеса, и только.
— Немка я,— сказала Настя. — Из Германии. К мужу в гости приехала. Из Берлина.
— Из Берлина? — спросил солдат. — Я сам из Берлина. Уж не ко мне ли?
— А разве у тебя есть жена?
— Жена и дети, двое детей. Но вряд ли моя сюда заявится. Как вас сюда занесло? Неужели к мужу?
— Да, к нему. Может, адресок дадите? Премного буду благодарна.
— А другая фрау тоже мужа ищет?
— И она,— ответила Настя.
— Мужей своих вы тут, пожалуй, не найдете,— отрезал солдат. — Поворачивайте обратно. Идите прямо, вон к тому лесу. Там командный пункт дивизии. Справки наведут, и возможно, найдутся ваши мужья.
Солдат отпустил их. Пройдя шагов сто, Настя сказала подруге:
— Кажется, нам повезло, а мог бы задержать. Давай свернем влево, вон к тому леску. Переждем немного и... по-пластунски.
За час до рассвета они перешли линию фронта, их привели под конвоем в штаб полка. Майор, высокий и худой, начал допрашивать:
— Кто такие? Откуда? Документы есть?
— Все, как положено,— ответила Настя. — Документы немецкие. А разведчицы — советские.
— Знаем, знаем мы таких советских. Может, не советские, а немецкие. Шпионки немецкие, лазутчицы. Проверить вас надо.
— Проверяйте. Я требую отправить в штаб фронта. Там разберутся.
— Вот и отправим. Только не в штаб, а в особый отдел дивизии. Там и проверят, кто вы такие.
— Пускай, пускай проверяют. Все равно мы свои. Ужель не видите, что свои?
— На лбу у вас это не написано,— строго сказал майор и приказал конвоиру отвести их по назначению.
Проверку обе прошли в тот же день, а на следующий Настя доложила представителю разведки фронта подполковнику Семенову о работе разведгруппы в тылу врага.
— Потеряли Пауля,— сказала она. — Может, живой, может, вырвем его из лап гестапо?
— Сделаем все возможное,— обнадежил ее подполковник. — Если успеем...
— Надо обязательно его спасти. — Настя смахнула слезы, просяще посмотрела в глаза подполковнику: — Пошлите снова туда, в этот маленький городишко. Прошу вас, пошлите!
— Туда нельзя,— ответил подполковник, и Настя поняла, что это окончательное решение. Просить было бесполезно.
— Для вас, Усачева, у меня приятная новость,— продолжал Семенов. — За успешное
выполнение заданий командования вы награждены вторым орденом Красной Звезды. Кудряшова и Пауль Ноглер — тоже. Все трое. Кроме того, командование объявляет всем вам благодарность. Награду получите завтра.
Через несколько дней она снова была заброшена в тыл врага, но уже в другой район, и вернулась на родные берега только через месяц.
Глава двадцать первая
В один из майских дней Настя почувствовала, что она беременна, о том, что будет ребенок, догадывалась и раньше — и две недели, и месяц назад.
А время шло своим чередом. В конце мая ее вызвал представитель разведки фронта Семенов и предложил снова отправиться туда, куда она направлялась неоднократно раньше,— за линию фронта. Нужны были разведданные для штаба, и добыть их могла только Усачева.
— Нет, больше не могу,— сказала она подполковнику и опустила голову, словно виноватая в чем-то, совсем другая, словно не Настя Усачева, смелая и решительная. — Не могу...
— Почему? — спросил подполковник. — Мы надеемся на тебя, Усачева. Очень надеемся. Это задание можешь выполнить только ты. Мы рассчитываем на тебя. Очень рассчитываем.
Он не сказал, какое это задание, но она поняла, что опасное, сопряженное с риском. Она всегда рисковала, когда шла туда. Но шла, преодолевая себя, и боялась иногда, встречаясь с ними, с фашистами, лицом к лицу. И вот снова надо было идти, а она не может. Не имеет права рисковать, потому что она теперь не одна... Но как сообщить об этом, как открыться?
— В чем причина? — спросил Семенов, и ей показалось, что он что-то уже знает,— определила это по его глазам.
— Не могу.
— Почему же? Должны быть веские основания. Ведь не раз там была...
— Я жду ребенка,— как-то само собой вырвалось у нее.
Он глядел на нее с недоумением, все еще, видимо, не веря ее словам. Это она поняла по его взгляду, сразу же поняла, как сказала, открылась. «Зачем об этом сказала? Зачем? — пронеслось в голове. — Как он теперь подумает обо мне? Что скажет?»