– Восемьсот первый, – зазвенел в наушниках бесстрастный голос Командира, – курс триста пятнадцать, эшелон восемь. Семьсот пятнадцатый вас встретит.
– Понял, курс триста пятнадцать, эшелон восемь.
Стрелка указателя скорости приблизилась к красной черте. За Санькиной спиной раздался слабый хлопок, точно выстрел из пневматического ружья, звуки в кабине стали мягче, хотя и не исчезли совсем. Рев, грохот, тряска – все осталось, но теперь самолет, обгоняя звук, как масло разрезал воздушное пространство и никаких ураганов для него больше не существовало. Ревущий зверь в скорости обретал силу.
– Восемьсот первый, – будто рядом рявкнул майор Громов. – Я над тобой, иду на место!
– Понял, наблюдаю!
Самолет вечного комэска медленно опустился, встал впереди, слева. Держась крыло в крыло, пара истребителей-бомбардировщиков сделала боевой разворот и взяла курс в район приземления спускаемого аппарата космического корабля. Где-то далеко внизу черными стаями проносились облака, прозрачное голубое небо набегало на фонари кабин, точно вокруг ожили, засветились наяву пейзажи Рериха. Но Саня ничего не видел, ни о чем не думал. Он превратился в комок нервов, ожидания, воли. Стоило майору Громову чуть-чуть двинуть ручкой управления или сектором газа, и старлей, доблестных ВВС абсолютно синхронно выполнял те же движения. Две машины, словно в одной связке, шли в район поиска.
– Поехали за четыре! – бросил Громов, видимо желая проверить реальные возможности машины.
И Саня, подчиняясь законам движения в паре, немедленно двинул вперед сектор газа – за красную черту, где раньше стоял ограничитель. Двинул осторожно, с опаской, готовый в любое мгновение отбросить рычаг назад: они никогда не работали на такой фантастической скорости, не знали ее характера, особенностей, норова. Нервы напряглись в ожидании, взгляд с тревогой ощупывал приборную доску – скорость могла все. Могла тряхнуть, расплющить, могла дрожью отдаться в машине и ручке управления, могла смять и раздавить, могла безжалостно швырнуть вниз. Но… ничего не произошло. Они неслись быстрее любого снаряда, быстрее пули, а самолет шел так же беззвучно и плавно, как прежде, и лишь стрелки на приборной доске вздрогнули, поползли по циферблатам.
– Хороша штучка, – хохотнул Громов. – Как считаешь?
– Годится, – ответил Саня.
– Ладно, – с сожалением вздохнул комэск. – Туши примус. Квадрат под нами.
Они швырнули машины в черную, мутную завесу, проткнули тучи и сразу взмыли вверх: нижнюю кромку облаков отделяла от земли всего секунда полета. Точнее – 0,79 секунды. Столь короткое время – ни больше ни меньше – отводили им приказ и погода на обнаружение спускаемого аппарата космического корабля. Предприятие казалось абсолютно безнадежным – все равно что пытаться искать в глухом лесу единственный растущий там гриб. Даже хуже. В отличие от грибника, не могли они спокойным взглядом окинуть каждый клочок земли, каждый бугорок и ямку; их самолеты неслись на бешеной скорости, стирая все краски в однотонное серое полотно. А гасить скорость не позволяли условия: стоит выпустить крылья, как ураган подхватит бригантины, поднявшие паруса, сомнет, уничтожит. Только скорость, огромная, неподвластная стихии, единственная охранная грамота военных летчиков, позволяла майору Громову и старшему лейтенанту Сергееву работать там, где любую тихоходную машину давно бы раздавило всмятку.
И они утюжили пространство в квадрате 24-17, протыкали облака, уходили к солнцу, обдавая землю жаром турбин. От резких переходов из темноты к свету, от света к темноте в глазах рябило, уставшие тела ныли от перегрузок. Казалось, конца этой свистопляске никогда не будет. Но на девятнадцатом заходе, поднимая самолет в небо, Саня боковым зрением увидел на поверхности небольшого озера едва заметную белую точку – проблесковый маяк. Точнее, даже не увидел – в крохотном, как песчинка, как полет метеорита, мгновении ухватил краем глаза призрачное изображение и профессионально удержал в памяти.
– Объект вижу! – Саня нажал кнопку передатчика.
– Во, – откликнулся Громов. – А я думал – померещилось. Давай пройдемся еще разок для верности. И карточки сделаем.
Все повторилось: свет, темень, стремительный проход над бушующим озером – долгий, бесконечно долгий проход – адская перегрузка, кровавые отблески и рябь в глазах, темень, яркий свет и – никаких результатов. Заснять спускаемый аппарат на кинопленку они не смогли. Не хватило доли секунды.
– Сбрось триста! – захрипел Громов.
Саня слегка прибрал на себя сектор газа. Приборная доска мелко-мелко затряслась, ручка управления ожила в ладони, самолет противно задрожал, словно ударился об острые камни. Но зато в перекрестье прицела нарастал, увеличиваясь в размерах, черный шарф с красным проблесковым маяком, и Саня, нажав кнопку фотопулемета, заснял аппарат, вернувшийся из космических далей, и мелким, и средним, и крупным планом.
– Выход на пределе!
Две машины, взревев, вертикально пошли в небо.
– «Орион», я – семьсот пятнадцатый, – передал Громов поисковикам. – Объект в квадрате двадцать четыре-семнадцать. Удаление от берега – два километра. Виден проблесковый маяк. Кино сняли. Работу закончили.
– Спасибо, семьсот пятнадцатый и восемьсот первый! Огромное вам спасибо! – Теплота и нежность в голосе далекого оператора. – Я – «Орион», спасибо!
– Не за что,- буркнул майор Никодим Громов. – Пламенный привет отважным покорителям космоса. Конец связи. – И, уже обращаясь к старлею доблестных ВВС, сказал: – Восемьсот первый, переходи на седьмой!
Саня щелкнул переключателем каналов связи, перешел на седьмой канал, где их никто не слышал.
– Восемьсот первый – на седьмом!
– Санек, – добродушно откликнулся Громов. – Понимаешь, тут одна закавыка намечается. Мы вроде как приземлиться на родное поле не сможем. Видел, что творится? Страх господний!
– Понимаю, – сказал Саня. – Горючки у нас на двадцать две минуты.
– На двадцать четыре – запас высоты используем.
– Будете запрашивать землю, Никодим Иванович?
– Не, – хмыкнул Громов. – Пойдем погуляем маленько под звездами, покумекаем. Глядишь, чего-нибудь и сообразим. Давай, держись крыла!
Чудовищным, невероятным рывком Никодим Громов поставил самолет на попа и, крякнув, лихим казаком помчался на своем быстрокрылом коне в стратосферу.
Саня синхронно повторил маневр и чуть не потерял сознание: его расплющило, точно размазало по креслу, тело налилось свинцовой тяжестью.
– Ну как, Сань, – с удовольствием захрипел майор, переводя машину в горизонтальный полет. – Зверь телега, да?
– Зве-ерь! – подтвердил Саня, жадно хватая раскрытым ртом кислород. – Горючку только зря сожгли.
– Вот тут, Саня, ты не прав. Пока мы на тройке с бубенцами неслись, я кой-чего накумекал.
– У меня тоже идея.
– Ты свою идею выкинь и забудь. Понял? – отрезал Громов. – Знаю: на фюзеляж хочешь садиться!
– Точно.
– А из этого ничего не выйдет. Так, что, Санечка, как говорит моя Маришка, глядей по сторонам и шевели дальше.
И странно: Саня подчинился. Даже почувствовал себя как-то легко и свободно – майор Громов приказал ему расслабиться. Первый Сергеев неожиданно проснулся в старлее доблестных ВВС, вышел из тени, предоставляя второму Сергееву спокойно отдыхать, готовиться к последней, решающей схватке с ураганом. Первый Сергеев, улыбнувшись мальчишеской улыбкой – рот до ушей, – с любопытством завертел головой. Стратосфера показалась ему сказочным миром. Горизонт отодвинулся, перед фонарем кабины стояла не прямая линия, как обычно, а размытая атмосферой даль. Темно-фиолетовое небо было глубоким и бездонным. На небе ярко, немигающе, припорошенные солнечным светом, горели звезды. Впитывая распахнутыми настежь глазами эту неземную красоту, Саня посмотрел наверх – там, чуть выше, начинался Космос. В памяти мгновенно вспыхнул проблесковый маяк, темный шар спускаемого аппарата посреди бушующего озера, и кабина прекрасного современного самолета вдруг показалась Саньке тесноватой. Он сжал ручку управления и представил себя летящим в космическом корабле. И сразу шар авиагоризонта на приборной доске превратился в глобус с материками и океанами, сектор газа стал рычагом управления маршевыми ракетными двигателями. Саня вышел на орбиту! Он видел землю, видел зарождающиеся циклоны, пятна планктона в морях, огонь в лесу, желтые поля спелой пшеницы. Он докладывал в Центр управления о тайфунах, лесных пожарах, подсказывал специалистам, где стоит искать полезные ископаемые, исследовал геологические разломы, Солнце, изучал звезды.