Хотя, в принципе, если я расскажу Ротимеру о Рагновой идее «оживлять» котиков безутешных владельцев, возможно, он уже сейчас сможет делать неплохие деньги. Как-никак, парень — самородок! Я даже думал ходатайствовать о его переводе сразу на третий курс в конце года, но для этого у него плоховато с математикой.
— Боюсь, ученый совет не согласится. Как-никак, он затеял драку с сыном Генри Эдвардса, а тот — хороший спонсор нашей Академии.
— М-да… — пробормотал я. — То есть все упирается в Эдвардсов? Мне к ним идти и убеждать не кошмарить парня?
— Если удастся, я буду еще более высокого мнения о ваших дипломатических способностях, чем сейчас, — развел руками Вилья. — Вот только… Эдвардс — разумный человек, но его жена имеет репутацию мегеры, которая обожает единственного сыночку. И даже не знаю, что здесь вам посоветовать.
— Моя ситуация осложняется еще и тем, что я до некоторой степени стал причиной драки, — поморщился я. — Во всяком случае, так мне пересказали события другие ученики.
— Да, я тоже так и понял, — кивнул Вилья. — Ну, по крайней мере, можете утешаться тем, что нашли путь к сердцу трудного студента.
— Да Ротимер никогда не был трудным студентом… — покачал головой я. — Вот Питер — другое дело. И с ним, похоже, я потерпел поражение.
— Увы, — горьковато улыбнулся Вилья, — нельзя иметь сразу все. Может, все-таки чаю?
— Да нет, спасибо, я пойду… Родители Питера, насколько я помню, забирали его на каникулы, вернули только вчера. Они еще в Ненте или ушли порталом?
— Питер говорит — еще в Ненте. Я уже отправил им химеру по указанному адресу, должны завтра прийти.
— Прелесть просто… — вздохнул я. — Ну что ж, спасибо за разъяснения, постараюсь с ними встретиться завтра. Не могли бы вы послать за мной, когда они явятся?
— Да, безусловно.
Однако не успел я встать, как в дверь Вильи постучали.
— Почему мне кажется, что это именно Эдвардсы… — пробормотал замдекана.
После чего встал со стула и направился к двери. Я остался сидеть, и через минуту в гостиную, отодвинув свисающие с потолка плети красной лианы, снова вошел замдекана, за которым следовала немолодая супружеская чета. На зрительную память я не жалуюсь, а впечатления первого дня в Академии были очень свежи в моей памяти из-за новизны впечатлений и бурных эмоций, так что я сразу же узнал пару, которая ждала перед деканатом в день, когда я оформлял документы. Только сейчас вместе с ними не было нотариуса или кто он там.
Хм, интересно, если они такие важные и все из себя спонсоры Академии, почему их в начале учебного года заставили ждать, как простых смертных? Чисто из-за неразберихи, которая тогда творилась? Тогда очко в их пользу, что они не устроили из-за этого скандал.
Мужчина — полноватый осанистый господин, высокий, с низким голосом и большими руками, больше напоминал грузчика или воина, чем торговца, если бы не богатая одежда. Женщина с тонкими чертами лица, наоборот, походила на дворянку повадками и манерой двигаться. Определенно, прошла хорошую школу! Выражение ее лица сразу разъяснило мне, почему госпожу Эдвардс считали мегерой.
— А вот и куратор Питера, мессир Андрей Вяз, — сказал Вилья. — Можем обсудить ситуацию вчетвером.
Я встал и коротко поклонился даме.
Муж и жена переглянулись. Потом женщина бросилась вперед, схватила меня за обе руки и воскликнула:
— Мессир Вяз! Я вам так благодарна! Так благодарна! Спасибо, что добились от нашего непутевого мальчика таких замечательных результатов!
В глазах женщины натурально стояли слезы!
Что⁈ Меня опять с кем-то перепутали?
Глава 18
Новый семестр
Да, когда ожидаешь ругани или высокомерия, искренняя похвала и слезы в глазах застают врасплох!
Сказать, что я был удивлен приветствием госпожи Эдвардс, значит, ничего не сказать.
— Я бы не сказал, что добился таких уж выдающихся результатов… — начал я.
— Как? Но ведь Питер победил в конкурсе эссе! Это так здорово! Я совершенно не ожидала! — тепло проговорила женщина.
Питер победил в конкурсе эссе? А почему мне об этом никто ничего до сих пор не сказал?.. Ах да, я же не спрашивал. Или он наврал родителям?
Я вопросительно взглянул на Вилью, тот слегка кивнул.
— Питер — талантливый мальчик…
— Талантливый, но слишком избалованный, — низким басом прогудел господин Эдвардс. — Надин хотела сказать, что не ожидала, что он вообще будет участвовать.
— Да, — подтвердила его жена, доставая из висящей на поясе сумочки кружевной платок и промакивая уголки глаз. — Да, я совершенно этого не ожидала! Увы, мы имели глупость с семи лет отправить Питера в специальный дворянский пансион… Там он приобрел, с одной стороны, презрение к дворянам — что очень вредно по нашей линии работы! А с другой — совершенно лишнее высокомерие! И нежелание учиться вдобавок! Когда мы спохватились, было уже поздно…
— Чего мы только не перепробовали, — добавил отец. — Право, я уже подумывал отправить его на одном из кораблей простым матросом, вот только опасался, что Надин слишком сильно переживала бы…
— Да-да, мое сердце не выдержало бы! — охотно подтвердила супруга, продолжая терзать платочек. — Увы, это все из-за меня, я слишком нервная, слишком тряслась над Питером с детства… Он наш единственный ребенок, больше никогда не будет — вы понимаете.
Я машинально кивнул, невольно преисполняясь сочувствия к этой паре.
— А тут еще выяснилось, что он некромант! — вздохнула Надин. — И я пришла в ужас! Честное слово, если бы не мессир Арвил, который на нас работает, я бы и сама, наверное, умерла! К счастью, он согласился подучить Питера до следующего набора в Академию…
— Да, кроме проблем с Ядром Нежизни, некромант — это ведь огромная ответственность, — добавил Генри Эдвардс. — За ними наблюдают во все глаза, случись что — они всегда под подозрением! Это как двигаться крутыми галсами при свежем ветре. И наш парень был совершенно к этому не готов! Я столько серебра и золота раздал, чтобы в Академии за ним наблюдали… А тут вы! — он широко и дружелюбно улыбнулся. — Даже удивительно! Вроде, ничего особенного не делаете, но Питер с вами совсем другим стал! Начал завидовать другим ребятам, соревноваться с ними, честолюбие проснулось… И все наши агенты в один голос говорят, что это вы, что такого куратора у первокурсников Нежизни еще не было. Мы еще до Нового года хотели вас поблагодарить, но, увы, не застали.
— Да, я… улетел домой, — неуверенно проговорил я, не зная, как относиться к этому потоку похвал и откровений.
— Ну вот! Хорошо, что теперь встретились… Жаль, что повод такой неприятный, — вздохнул Эдвардс. — Или приятный, это уж как посмотреть. Я и не знал, что Питер настолько смелый, чтобы на кого-то напасть!
— Должен вас разочаровать, это на него напали, — покачал головой Вилья.
— Мне доложили, что он давал сдачи? — нахмурился Эдвардс. — Или обманули⁈ — в голосе его зазвучали грозные нотки, и стало особенно очевидно, что этот здоровяк далеко не так добродушен, каким хочет сейчас казаться.
— Давал, — сказал Вилья. — До переломов дело не дошло, рука у него не такая тяжелая, как у второго парня. Но фингал ему поставил и зуб выбил.
— Молодец! — одобрительно воскликнул Генри Эдвардс. — Ничего, тяжелая рука — дело наживное!
Его жена огорченно вздохнула, но ничего не сказала.
— То есть вы не держите обиду на Ротимера? — спросил я. — Не будете настаивать на большом штрафе? И на немедленной выплате?
— Ротимер Арталон-Дерагон? — грозно спросил Эдвардс. — Это который ваш дворянчик?.. — задумавшись на секунду, Эдвардс сказал. — Нет, на штрафе настаивать буду — кровь Эдвардсов дорого стоит! Пятьдесят золотых, да, максимальная сумма? Но вот платить — пускай платит, когда сможет. Лишь бы до выпуска из Академии. Не хотелось бы лишать сына соперника и даже, может быть, врага, — Эдвардс гулко усмехнулся. — Хороших соперников надо ценить и беречь!