— Андрей! — крикнуло страшилище голосом Леу. — У меня получилось! Смотри! Я совсем-совсем настоящая девочка!
…Ха, я думал, что секс с Леу — испытание моих навыков героя-любовника? Вот оно — настоящее испытание! От того, что я сейчас скажу, возможно, зависит вся моя дальнейшая супружеская жизнь, все мое счастье и мой рассудок. А может быть, и жизнь: я очень вовремя припомнил сейчас служительнице, что Леу, вообще-то, и схарчить меня может, если что.
Что ж, иногда главные жизненные испытания приходят именно в такой обертке.
Я подошел к Леу, взял ее за руку — вот рука вышла хорошо, правильные очертания кисти, тонкая нежная кожа, крошечная родинка на запястье — и тихо сказал:
— Леу, родная, я буду любить тебя в любом облике. Но… если ты не разыгрываешь меня и тебе реально кажется, что у тебя хорошо получилось… Извини, мне придется открыть тебе глаза на страшную правду. С лицом еще предстоит поработать.
— Ой да, само собой! — отмахнулась драконица. — Лицо — это так, черновичок крупными мазками! Но ты посмотри, кожа, кожа-то какая! И молочные железы… я понимаю, я с ними переборщила, но в этом масштабе реально проще работать! Гляди зато, какой натурализм!
С этими словами она отогнула лиф (что было очень легко, поскольку грудь и так норовила выпасть наружу) и показала мне плод своих усилий.
Ох… действительно, очень натурально вышло! На вид. И на ощупь тоже… И на…
— Ты же сказал, что тебе не нравится это лицо! — фыркнула Леу, когда я начал пробовать на вкус.
— Если это черновик, я как-нибудь смирюсь, — сказал я. — Просто глаза закрою.
Леу захихикала. Потом застонала.
— Так вот… в чем смысл… — пробормотала она.
— Ага. А мы с Мирой тебе говорили! Так… и пойдем-ка отсюда в спальню, возможно, Ночке неприятно на нас так смотреть.
— Она бы отвернулась, — резонно заметила Леу.
— Ну… тоже верно.
В общем, никуда мы не пошли.
Я собирался явиться в деканат на следующий день с моим переведенным дипломом — как-никак, богиня Любви из-за меня расстаралась! — но в итоге меня так затянули повседневные обязанности, что я совершенно об этом забыл! Роже опять влип в неприятности: подслушивал у девичьей душевой на этаже второго курса (там училось аж пять девушек, и все достаточно взрослые, чтобы заинтересовать растущее пацанячье либидо). Питер безобразно повел себя на уроке алхимии, пришлось идти замаливать его грехи у преподавателя. Объявили оценки внезапных проверочных работ, которые проводили в первые дни после каникул — ура, мои «неженки» оказались по баллам в первых рядах, лучше старшекурсников (естественно, при разных уровнях сложности). Ротимер продолжал буксовать на поднятии мелких скелетов, никак они ему не давались — просто сразу рассыпались в пыль. Марго внезапно оказалась не в состоянии анимировать даже свежеубитую муху, не говоря уже о чем-то более крупном, и я никак не мог найти к ней подход… а потом вдруг выяснилось, что она просто боится насекомых и мышей, но стесняется сказать!
Мы перешли на улиток и ящериц, и дело тут же сдвинулось с мертвой точки, прошу прощения за каламбур.
В общем, жизнь кипела, я благополучно получил свой выходной, съездил в столицу, заключил договоры на поставку по списку Габриэля, еще раз навестил Мишеля и Хелену (так вышло, что только Хелену с малышом, потому что Мишель опять был срочно занят и не смог освободиться). И только в следующий понедельник вспомнил о дипломе и моем экзистенциальном кризисе! В смысле, о кризисе самоактуализации, или как это назвать? Короче, о моих метаниях насчет того, стоит ли делать Академию постоянной частью моей жизни в этом мире.
Но все-таки вспомнил и заскочил в деканат поперек всякой текучки. За мной топал один из наших грузовых скелетов, нагруженный учебными пособиями (так-то эта четверка в основном играла роль вешалок у нас в квартире, но сегодня для разнообразия пригодился), а на моих плечах сидели две анимированные мышки, одна помеченная синей краской, другая красной — собирался на них показать кое-какие из идей Рагны. Вирусная передача контроля, конечно, требовала значительно больше сил, чем я мог получить через нашу с Рагной связь, плюс долгих лет тренировки, но мне пришло в голову, что это отличная иллюстрация простейшего программирования в зоне прямого действия энергии Нежизни. То есть мышку можно приспособить, например, чтобы бежала к тебе, когда закипит чайник, пока ты занимаешься другими делами на той же кухне.
— Вот, — сказал я, отдавая госпоже Крейц аккуратный свиток. — Богиня Любви действительно выполнила мою просьбу.
— Ну надо же! — охнула секретарь, разворачивая диплом. — Ого! Вы — профессиональный преподаватель? — она поглядела на меня с огромным уважением во взоре. — Преподавание математики, логики… перечень дисциплин выглядит весьма достойным. Дата, число, печать нотариуса с Перепутья… Хорошо, это очень популярный мир, к нам часто приходят их печати! — госпожа Крейц улыбнулась мне. — Все в порядке, спасибо большое, мессир Вяз!
Ого! Я проскочил? Вот так просто?
Тут госпожа Крейц снова бросила взгляд на документ.
— Прошу прощения, а где написано, что вы некромант? Формат не совсем мне знаком.
Ну вот и все. Я ведь твердо решил не лгать и не притворяться.
— Нигде, — сказал я.
— Управление Нежизнью как-то по-другому называлось в вашем мире?
— Никак оно не называлось. Я из мира Творца, у нас нет магии. И у меня ее тоже не было. Я не был некромантом.
— Позвольте, но… — госпожа Крейц глядела на меня очень удивленно. — Получается, богиня Любви даровала вам Ядро? А где вы научились им пользоваться?
— Не даровала и нигде не научился. У меня нет Ядра.
— Н-но… — взгляд секретарши остановился на мышках у меня на плечах. Правильно, она тут явно давно работает, успела понахвататься, и отлично понимает: скелет может быть заряжен и запитан кем-то еще, но мышки должны быть анимированы лично мною! Слишком они мелкие для сложного программирования.
— У меня есть связь с моими пятью женами через благословение, полученное от богини Любви, — объяснил я. — Одна из них — очень сильный некромант. Так что толика ее способностей перепала и мне. Но анимировать скелет небольшой кошки — мой потолок, мы проверяли. Как видите, для обучения первокурсников этого довольно.
Лицо госпожи Крейц выглядело крайне забавно — несмотря на то, что в целом в этой ситуации ничего забавного я не находил. Если кто-то скажет, что своими руками лишать себя возможности завершить начатое дело, в которое вложил уже немало сил, легко и приятно, не верьте этому человеку! Да и по ребятам — я предчувствовал это — я буду изрядно скучать.
— Мне нужно поговорить с деканом, — сказала секретарь. — Не могли бы вы оставить мне этот документ?
— Пожалуйста, — сказал я самым любезным тоном.
И покинул секретарский предбанник. Оставаться на этот разговор, чтобы Дархерст уволила меня прямо на месте — это уже попахивало каким-то мазохизмом!
…В нашей квартире я выложил Леу и Лиихне все обстоятельства дела. Леу при этом носила свой предыдущий облик ящеродевушки: новая версия, несмотря на большую привлекательность тела, все-таки вымораживала меня лицом. Вести серьезные разговоры с этой жуткой губастой куклой я решительно не был способен.
— Думаю, что меня выгонят сразу, но сомневаюсь, что у вас двоих будут неприятности, — сказал я. — Как-никак, за ваше обучение заплачено. Хотя квартиру, скорее всего, придется освободить.
— Ничего, — сказала Леу. — Теперь мы отлично знаем город и легко найдем жилье на съем, да, Лина? Я думаю, так будет удобнее, чем в общаге.
— Да, — кивнула Лина. — Немного более расточительно, зато… — тут она чуть позеленела, но закончила твердо: — мужья смогут нас навещать!
— Да, я пару раз за семестр точно Габриэля тебе притащу сюда, не волнуйся, — весело заверила ее моя жена.
Но видно было, что ей не по себе и что на самом деле она отнюдь не испытывает того оптимизма, который пытается показать. И тут же она продемонстрировала, сказав мне: