— Эрик, помоги мне! — всхлипывая, прорыдала она между криками боли.
Впиваюсь взглядом в искалеченное тело, увязшее под грудой металла.
Она такая эгоистичная сука.
Ни разу она не попросила помочь моей сестре, потерявшей сознание на заднем сидении, оказавшись в ловушке ремня безопасности.
Огонь ещё не добрался до неё. У меня всё перевернулось внутри от мысли, что кожа моей сестры вздуется от подбирающегося к ней жара, и вскоре сгорит.
Темные волосы свисали вниз, обрамляя невинное детское личико, в то время как маленькое тело, удерживаемое ремнём, зависло вверх ногами внутри железной печи.
Её лицо — неподвижная маска, словно девочка и не подозревала о боли, что сразит её всего через несколько минут.
Когда женщина решила рассказать мне, что нам предстоит переехать, потому что она встретила какого-то нового грёбаного бойфренда, малышка мирно спала на заднем сидении.
Теперь же она молчаливо взывает ко мне.
Я не могу оставить её умирать с нашей матерью. Она заслуживает лучшей судьбы. Она заслуживает лучшего, чем я.
Спускаясь вниз по небольшому склону, я чувствую жар на своей коже. Вздрогнув, пытаюсь прикрыть лицо своей рубашкой.
Опустившись на колени, я улыбнулся, наслаждаясь мучительными криками нашей матери. Если Эбони проснется — захочет ли она, чтобы я спас и её?
Стекло режет и впивается в мою кожу, но я привык к боли — так что это не мешает мне протянуть руку сквозь окно и дёрнуть за ремень безопасности, удерживающий мою сестру в ловушке.
Огонь жжёт кожу, подбираясь всё ближе — и от этого пот ручьём льётся по моему телу.
— Эрик, малыш, иди, помоги мамочке. Мои ноги застряли. Я не могу пошевелиться. Я горю.
Кричи, мама.
Найдя кнопку, я давил на неё, пока не услышал щелчок — и Эбони падает мне на руки.
Оттащив её обмякшее тело подальше от обломков, я рухнул на землю, наблюдая, как Ад поглощает наш старый приус.
Крики агонии женщины, что называла себя нашей матерью, пронзают воздух в последний раз. Стая птиц взлетела вверх с деревьев, скрывающих вид на небольшую дорогу от проезжающих по шоссе машин.
А после наступает тишина, нарушаемая лишь монотонным треском утихающего пламени.
ГЛАВА 1
ЭРИК
ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Мне никогда не надоест то чувство тревоги, которое испытывает женщина, осознавая, что рядом никого нет, но, тем не менее, понимая, что атмосфера вокруг изменилась.
Тени, покачиваясь, ползут вслед каждому её движению.
Эхо её шагов едва уловимо.
Нет ничего более искреннего, чем страх — вот почему он так прекрасен.
Чувствуешь ли ты меня?
Беспокойство, повисшее в воздухе, почти что можно потрогать. Если вы подберётесь достаточно близко, то даже сможете почувствовать на вкус ужас своей жертвы.
Гул собственного сердца достаточно громкий, чтобы заглушить все остальные звуки вокруг.
Да-дум… Да-дум… Да-дум…
Тревога сочится сквозь поры, от чего нежная кожа покрывается потом.
На затылке встают дыбом тонкие волоски. По телу бегут мурашки.
Это завораживает.
Подводить их к краю безумия.
Чертовски восхитительно. Это как если преследовать что-то важное. Мой любимый сорт наркотика.
Чувствуешь ли ты меня?
***
Преследуя свою цель, я сливаюсь с темнотой, позволяя только глухому звуку шагов предупредить мою мышку Хелен о том, что она больше не одна. Но, даже обернувшись, женщина всё ещё не сможет заметить меня. Охотник и его добыча. Кот и…
Да-дум… Да-дум… Да-дум…
Стук каблуков по асфальту становится всё быстрее, пока Хелен идёт от своей машины к лифту. Она припарковалась на плохо освещённой стоянке в шестидесяти футах поодаль.
Ай-яй!
Мне точно известно, во сколько она приезжает на работу — по ней можно часы сверять. Что я и делаю.
Хелен максимально облегчила мне работу.
Её рутина — её враг.
Даже не осознавая этого, женщина вложила в мои руки всю власть над собой. Если уж на то пошло, всё, что мне остаётся — наблюдать и брать.
И вот теперь я слышу это: тяжесть шагов, когда страх овладевает её сознанием; напряжение в движущихся суставах, когда внутри женщины вспыхнуло беспокойство, словно надвигающийся шторм, угрожая поглотить её в этом хаосе.
Да-дум… Да-дум… Да-дум…
Едва ли у вас получится искоренить страх, когда он уже пустил корни, оплетая ваши кости и пуская яд в кровь.
Вот что делает это таким чертовски особенным.