Шли они долгой равниной, после небольшим пролеском до тех пор, пока не увидели недалеко стены Академии имени Хателирна Пустынного. Там-то они и остановились, пересчитали и поделили добычу. Радамир рванул в ближайшую деревню, чтобы дать денег матери. Кто-то остался бездельничать на поляне. Остальные двинулись в Академию. Порой Арий пытался навязать Заарниссе свою компанию, но получалось не очень хорошо, скорее даже очень плохо. Поэтому он решил просто пойти вперед. Только вот в самый последний момент хорошенько подумал и сунул ей в ладонь несколько монет из своей доли.
Крови Арий был смешанной. От матери ему достались человеческие черты лица и русые непослушные волосы, которые он как попало сам обрезал, чтобы в глаза не лезли. Много было в нем волчьего, от отца. Там и широкая спина при узких бедрах, и горбинка на переносице, и массивный подбородок. Но вот с его нравом это никак не вязалось, и потому он выглядел скорее как волчонок - юный и нерадивый, цель существования которого - угнаться за собственным хвостом.
– Бери, пока дают, – осклабился он, замечая неподдельное удивление. – Тебе все равно больше ртов кормить.
И с этими словами она потеряла его в коридорах практически разваливающегося, обшарпанного общежития. В нем было всего три жилых этажа, следующие за ними еще два верхних вместе с крышей давно были заброшены из-за дыр в стенах и обваленного потолка. Стены были выполнены из толстых каменных плит, на которых уже давненько красовались цветастые пахабные рисуночки и надписи. Добравшись до своей комнаты Зара, с усилием открыла отсыревшую дверь. Ветер из распахнутого окна обдал помещение свежим ароматом – весна набирала обороты.
Свою соседку по комнате, а по совместительству и единственную близкую подругу, Лиорлику, девушка в комнате не успела застать, видно та снова поспешила с утра пораньше посидеть в компании до омерзения инфантильного учителя Светлой Прикладной, который черт знает что забыл в их дыре. Но стоило отдать ему должное – истории о дальних местах и путешествиях были интересны каждом без исключения. Не выходили-то никуда практически здешние адепты, в деревню ближайшую, да и только. Хотя и там им были очень не рады, по понятным причинам. Даже на другую сторону улицы переходили, завидев некоторых. Еще был лес. Нечисть там не появлялась уже давненько – даже для них это забытое Богами место было ну слишком дремучим. Поговаривали, что последнего заблудшего волколака адепты Академии на поводок посадили и по команде вставать на задние лапы научили.
Главное здание Академии казалось не так побито временем, как жилой корпус, но и восторга не вызывало – держалось лишь на доброй воле духов-хранителей. До полудня Заарнисса хотела успеть сходить за сонными травами в деревню, без них она уже давно не могла спокойно спать. Но столпотворение во дворе вынудило задержаться хотя бы из интереса.
– Я соскучился, – молодой белобрысый парень грубовато обхватил рукой ее шею, принуждая развернуться и нагло черканул своими губами вдоль ее виска.
Зара в который раз за утро чертыхнулась. Его губы были обветренными и грубыми, а рука, перемещенная на плечо, мешала ровно стоять, чуть заваливая девушку на него. Ник был не самым неприятным в общении, довольно неплох в постели, но целовался просто отвратительно.
– Что здесь? – а он и не знал, поэтому просто пожал плечами.
Вырвавшись из кольца рук, отошла вглубь толпы, чтобы Ник ее там не достал. Уж больно тошно ей было от его присутствия. Николас ходил в ее ухажерах без году неделя, но уже успел ввести в свой рацион ее мозги и нервные клетки, фигурально, конечно. Он был из тех мужчин, что в постели вызывают стоны, а вне ее - лишь головную боль.
Ирсавич, бессменный директор данного учебного учреждения, был сегодня совсем не в духе: усы его кудрявились еще больше, стремясь добраться, кажется, до глаз, темно-фиолетовая мантия была не отглажена, а в мешках под глазами могли бы ужиться все деревенские котята. Орал он громко и с особым усердием, да вот только ничего нового ученики не услышали – проскочило что-то про безмозглых чертей, пустоголовых баранов и недо-людских выродков. На это оборотни особенно засвистели.
– В который, о, Боги! В который раз ко мне приходят и душу вытряхивают из-за ваших выходок. Снова воровать повадились? Ну не в ближайших же деревнях, в самом деле! Вы же не настолько идиоты, насколько ими кажетесь, – он притих, а за ним и всеобщий гомон. – Видимо, настолько, ладно, переоценил вас.