— Невоспитанный грубиян, — сказала Шехназ. — Видеть не могу его морду. Когда-нибудь скажу: или я, или он.
— А старик как?
— Что?
— Не ревнует?
— Что ты! — сказала она с улыбкой.
Адем взглянул на мать. Она поднялась.
— Схожу на рынок за овощами. Вы посидите, я скоро вернусь. Хорошо?
Шехназ покраснела до ушей.
— Только ненадолго.
— Нет-нет, я мигом сбегаю.
Она взяла сетку и ушла.
— А если даже надолго? Тебе-то что? — спросил Адем, не поднимая головы.
Шехназ улыбнулась.
— Отвечай же!
Она встала.
— Не знаю.
Адем полил свечи бензином и зажег спичку. Появился легкий синий язычок пламени.
— Иди в дом, я сейчас. — Он выплюнул сигарету.
Шехназ заложила руки за спину.
— Иди же! — повторил Адем.
Их взгляды встретились. Шехназ снова улыбнулась.
— Что делать в доме?
— Ничего. Посидим поговорим!
Адем вылил из бутылки на ладонь черную жидкость, пахнущую бензином, сильно растер ее, снова полил и растер; вытер руки начисто; подошел к крану, долго их намыливал. Шехназ зашла в дом, подала полотенце.
Адем покосился на нее.
— Вот видишь, какая у нас грязная работа.
— Подумаешь!
— Нет, не подумаешь. Я не хочу всю жизнь жить в грязи.
Он вытер руки и отдал ей полотенце.
— А что ты сделаешь? — спросила Шехназ.
— Что сделаю? Заведу свое такси — вот и будет хорошая жизнь. Куплю машину.
— А деньги?
— Посмотрим… Может, аллах пошлет мне невесту с приданым тысячи так в три-четыре.
Шехназ взглянула на него. Три-четыре тысячи… Это не казалось ей недоступным.
— А хватит столько?
— Ну, тысяч пять.
Адем взял ее за руку..
— Пойдем в дом.
— Нельзя сейчас!
— Почему?
— Мать придет.
— Ну и пусть!..
— Что ты! Стыдно!
— Так ведь мать больше меня для нас старается. Думаешь, она не знает?..
Он поднял ее и внес в дом.
Маленькую комнатку слабо освещало узкое длинное окно, выходящее в темный переулок. В одном углу стояла неприбранная постель Адема, в другом — старая деревянная тахта, накрытая желтым с красными цветами покрывалом.
Он опустил Шехназ на тахту. Сел сам.
— Я знал, что ты придешь.
— Почему?
— Как же не знать?
Он обнял ее.
— Эх, была бы у меня машина! Зашибал бы я в день лир по двадцать — двадцать пять! Да если бы ты была моей женой…
Она обожгла его взглядом.
— Раз ты хочешь, так и будет!
— А старик?
— Ах, боже мой!
— И потом деньги, тысяч пять лир… есть они у тебя?
— Нет… — ответила она со вздохом. — Ох, если бы были!.. Отдала бы тебе все, не пять, а десять… Даже сто тысяч отдала бы!
Адем оживился.
— Ты можешь достать деньги, — сказал он, — если захочешь!
Она прижалась к нему.
— Где я могу достать деньги?
Адем ответил не сразу.
— Где? Очень просто! У твоего мужа, в его черном портфеле!
Шехназ широко раскрыла глаза.
— Разве можно?
— Бери на здоровье!..
— Но ведь деньги казенные, не его!
— Ну и что же! Как будто на них нельзя купить машину? Какая разница: его деньги или не его?
— А старик?
Он оттолкнул ее.
— Ну, раз ты его так любишь, зачем ко мне пришла?
— Его посадят в тюрьму? Да?
— Не на трон же… Конечно, в тюрьму.
— А я? Меня тоже?
— Ты-то здесь при чем? Пусть он отвечает. А ему уже пошло на шестьдесят! Пожил, хватит. А мы молоды. Деньги нам нужны. Я тебя не заставляю. Сама подумай. Только знай: сумеешь умно сделать дело — хорошо, не сумеешь — я тут ни при чем. Поняла?..
Шехназ ушла озабоченной. Вскоре вернулась мать Адема.
— Ну как? — спросила она.
— Закинул удочку, посмотрим.
— Сказал про машину?
— Конечно, чего же ждать? Мы ведь не дети.
— А она что?
— Как будто сообразила, что к чему.
— Что сказала? Да или нет?
— Думаю, найдет деньги. Ну, я пошел…
В кофейне Адем встретился с Демпсеем и Тайяре.
Взяли стулья, сели.
Демпсей заказал кофе:
— Эй, Дазгырлы, приготовь для Адема чашку полусладкого, плачу́ я.
Тайяре не вытерпел:
— Рассказывай!
— Вчера вечером, — Адем закурил, — «подлечились» как следует со стариком Ихсаном, выпили. Дед бывалый, сразу видно, раньше здорово закладывал. Все держался, потом… того, скис. Ну, а я остался с его женой… Молодая, лет двадцать… Утром встал и думаю: «Сейчас заявится».
— Ну и как? — спросил Демпсей.
— Пришла! Чтоб мне провалиться на этом месте! Разряженная. А я в это время возился с этим дерьмом, свечами. Нарочно не смотрю на нее. Зачем лезть?.. Потом закинул удочку: «Знаешь, любовь любовью, одной ею сыт не будешь. Недаром говорят: „Фасоль хороша с луком, а любовь — с мечтой“. Но это не для меня. Мне нужны деньги!» — «Где я их возьму?» — спрашивает. «Где хочешь, мне какое дело!» — Адем не сказал о портфеле Ихсана-эфенди.