— Смотри-ка! — сказал профессор, неотрывно глядя в окно. — Красота-то какая!
— А какой мед с гречихи! — воскликнул Голощапов. — Мечта! — И подсказал шоферу: — Сверните вот туда, в березовую рощу.
Пасека в несколько десятков ульев располагалась на самой опушке. Чуть поодаль стояли три палатки. Возле них — врытый в землю длинный дощатый стол и скамейки. За столом над микроскопом склонился коренастый плечистый парень в ковбойке и джинсах. Время от времени он отрывал глаза от окуляров, что-то записывал в толстую тетрадь. И так был увлечен, что не заметил, как к нему подошли приехавшие.
— Приветствую! — весело поздоровался с ним Голощапов.
— А-а, Толя, — поднялся из-за стола пчеловод. — Здорово!
— Это Георгий Сергеевич, — представил его профессору Анатолий Петрович. — А это Евгений Тимурович Баулин.
Мужчины обменялись рукопожатиями. Субочев выглядел удивительно молодо, чему немало способствовал курносый нос и вихрастая шевелюра. Нрава пчеловод, видать, был легкого.
— Наш эрзац, Толик, идет нормально, — проговорил он с усмешкой.
Баулин недоуменно посмотрел на Голощапова.
— По моей просьбе Георгий Сергеевич занимается производством экспрессного меда, — сказал Голощапов. — Объясню, что это такое… Подготавливается сахарный сироп с добавлением определенных компонентов — растительных соков, органических веществ, лекарств и так далее. И пчелы, подобно фармацевту в аптеке по рецепту врача, готовят сложное, состоящее из нескольких ингредиентов лекарство. Например, морковный мед, хвойный, гематогенный, поливитаминизированный…
— Заманчивая идея, — одобрительно кивнул Баулин. — Значит, мед с заранее заданными свойствами, необходимыми для лечения?
— Вот-вот, — подтвердил Анатолий Петрович. — Я и хочу ввести в практику нашей клиники лечение экспрессным медом.
— Не понимаю, — сказал Баулин. — А при чем же тут эрзац?
— Видите ли, — с улыбкой ответил Субочев, — в последнее время развелось немало нечестных пчеловодов. Только о своем кармане и думают. Скармливают пчелам сахарный сироп, и получается не мед, а эрзац. Даже небольшая примесь сахарного сиропа портит мед и делает его непригодным для лечения… Разумеется, к экспрессному меду данное обвинение не относится. Это — лекарство.
Баулин и Голощапов провели на пасеке часа три. А когда сели в машину, чтобы уехать в Березки, Голощапов спросил:
— Даете «добро» на использование в клинике экспрессного меда?
— Голосую «за» двумя руками! — откликнулся Баулин. — И не только его, но и других продуктов пчеловодства. Уверен: применение их в лечебной практике таит большие возможности… Но за вами научный доклад о достижениях апитерапии…
Закончив обход, Людмила Иосифовна Соловейчик зашла к Орловой.
— Поедем в Попово? — спросила заведующая отделением.
Главная медсестра все еще находилась не в духе после разговора с главврачом.
— Почему я должна заниматься этим делом? — недовольно проворчала она.
Но все же отдала нужные распоряжения одной из медсестер и вышла с Соловейчик на улицу.
У подъезда стояли «Жигули» Орловой. Она сама водила машину.
— Ты что такая мрачная? — поинтересовалась Людмила Иосифовна, когда они отъехали от клиники.
— А, — раздраженно отмахнулась Аза Даниловна. — Работаешь, как вол, а спасибо не дождешься.
— Баулин?.. — осторожно спросила врач.
Орлова в ответ только вздохнула.
— Не переживай, — успокоила Орлову врач. — Мне тоже досталось. Без всякого повода!
Подъезжая к деревне, они еще издали заметили длинный хвост «Волг», «Жигулей», «Запорожцев», «Москвичей» и мотоциклов, выстроившихся по обочине дороги.
— Как на ярмарку съехались, — заметила Соловейчик, имея в виду скопление авто- и мототранспорта.
А местность вокруг ларька, где продавали «Баурос», и впрямь напоминала ярмарочную площадь. Небольшое деревянное строение с маленьким окошечком стояло в центре поляны. Вся она была заполнена людьми. Многие сидели и лежали прямо на земле, подложив под себя что попало — газеты, коврики, надувные матрацы, куртки, пижамы и плащи.
Чуть поодаль, в небольшой рощице, виднелись палатки. Было много детей. Они бегали, резвились, устраивали шумные игры. Взрослые вели неспешную беседу. У самого магазина стояла терпеливая очередь человек в пятьдесят.
— Табор, да и только, — усмехнулась Орлова.
Она с трудом отыскала место, где можно было поставить «Жигуленок». Заперев машину, направились к торговой точке.
Окошечко было закрыто наглухо. Вдруг от очереди отделилась пожилая женщина, бросилась навстречу.
— Аза Даниловна, здравствуйте! — с заискивающей улыбкой проговорила она. И на недоуменный взгляд Орловой стала объяснять: — Я лежала у вас в прошлом году… Помните?.. В четырнадцатой палате…
Главная медсестра пожала плечами: она не узнала больную. А та грустно продолжала:
— Аза Даниловна, помогите достать хоть пару бутылочек «Бауроса»! Третьи сутки дежурю и все без толку!.. Вы мое письмо получили? Я писала вам и товарищу Баулину…
— Я была в отпуске, — ответила Орлова, чтобы не показаться невежливой.
По очереди прошелся говорок. Узнали не только Азу Даниловну, но и Соловейчик: тут было немало бывших пациентов клиники.
Главную медсестру и заведующую отделением окружили, стали жаловаться:
— Когда же наконец наведут порядок с продажей «Бауроса»? — взволнованно вопрошал пожилой мужчина. — У меня отпуск кончается! Торчу здесь неделю, а купить не могу…
— Людмила Иосифовна, — со слезами в голосе просила молодая женщина, — мама умирает! Посодействуйте! — Она достала из сумочки какие-то бумаги и пыталась всунуть их в руки Соловейчик.
Один из мужчин, протиснувшись к работникам клиники, мрачно заявил:
— Что же, товарищи, прикажете мне делать, если вашего «Бауроса» хватает только на пятьдесят человек в день? — Он обвел руками вокруг. — К чему тогда пишут в газетах и книгах, по радио рекламируют?
Орлова и Соловейчик растерялись. Мужчина протянул ладонь. На ней химическим карандашом было выведено 2321.
— Это номер моей очереди! — с вызовом сказал мужчина. — Выходит, до зимы здесь куковать будем? Я, между прочим, из Караганды приехал…
— А я из Нарьян-Мара, — откликнулся темноволосый узкоглазый парень. — Плохо организовано. — Он осуждающе покачал головой. — Очень плохо… Люди недовольны…
— Жаловаться будем! — высоким фальцетом выкрикнула вдруг худая женщина с измученным лицом. — Найдем управу! У меня зять — журналист! Фельетон напишет…
На нее зашикали.
— Молчите!.. Вы что?.. Еще хуже будет!..
— Совсем закроют торговлю…
Соловейчик пыталась объяснить, что к реализации «Бауроса» они никакого отношения не имеют. Но ее не слушали.
Они с трудом освобождались из плотного кольца людей. Один из мужчин, лет семидесяти, вежливо поинтересовался:
— А участники войны имеют льготы на право получения «Бауроса» вне очереди?
Его тут же кто-то перебил:
— Мы проверяли у него документы: он имеет только медаль «За оборону Кавказа»!.,
— Да, он не имеет права! Так решил общественный контроль за очередью! — безапелляционно заявила представительная женщина в костюме ярко-оранжевого цвета.
Завязался спор. Воспользовавшись этим, Соловейчик и Орлова выбрались из толпы.
— Черт знает что! — возмущалась Аза Даниловна. — Готовы растерзать друг друга…
— Ничего не поделаешь, — вздохнула Людмила Иосифовна. — Когда дело касается здоровья…
Они обогнули торговую палатку. Дверь сзади тоже была заперта. Орлова постучала. Никто не ответил. Тут вынырнул откуда-то невысокий молодой человек.
— Послушайте, — сказал он тихо с кавказским акцентом. — Может, договоримся, а? Тридцать рублей за бутылку…
— Че-е-го-о? — протянула Орлова.
— Хорошо, сорок даю! — произнес парень, оглядываясь по сторонам.
Орлова не успела ответить ему — дверь чуть приотворилась.
— Привет, Азочка! — высунулась в щель продавщица.
— Здравствуй, Ванда, — сказала Орлова. — Мы к тебе.
Продавщица пропустила работников клиники, тут же закрыв дверь на тяжелую щеколду. Орлова представила ей Людмилу Иосифовну. Ванда провела их в подсобку.