– Что вы такое говорите? Да, у меня бизнес в этой сфере, – поумерил свой пыл заявитель и стал изъясняться куда спокойнее, – но у нас в магазинах только качественный товар, со всеми акцизными марками и…
– А знаешь, недавно коллеги из экономического отдела накрыли один небольшой подпольный заводик, на котором штамповались поддельные акцизные марки…
– Что вы хотите этим сказать? Я-то тут при чём, мы всю продукцию у официальных поставщиков закупаем…
– Так-то оно так, но можно ведь намекнуть компетентным в этих делах коллегам, что некоторые подозрения имеются в отношении твоей конторки. Найдут чего или нет – это уже безразлично будет. На время проверки все твои точки закроют, начнут проверять товар, документацию, а там и счета заморозят юридические, начнут копаться налоговики. А это может на о-о-очень долгое время затянуться, им-то спешить некуда, а вот фирмочка твоя ко дну быстро пойдёт, и даже если у тебя там всё белым по белому, то в конце проверки перед тобой просто извиняться… через полгодика где-то, когда весь твой бизнес за это время уже медным тазом накроется! Приятная картина? А всё из-за каких-то пятисот тысяч, которые сейчас лежат перед тобой, и твоей глупой несговорчивости… И вот скажи-ка мне теперь, Андрей Дмитриевич, стоит оно того? – Сергей Викторович в красках описал возможные перспективы и вернулся на своё место у стены.
– Я всё понял, – вымученно произнёс мужчина, – я напишу отказное заявление, дайте, пожалуйста, лист бумаги и ручку, только…
– Только? – снова влился в беседу Павел Игнатович.
– Только… что же мне написать? Я ведь указал в своём заявлении, что деньги пропали, ещё и на продавщиц указал, что же мне теперь писать-то?
– Напишите, что нашлись деньги, – ответил участковый и стал на ходу придумывать более-менее правдоподобное объяснение, – укажите, что с утра денег в сейфе не обнаружили по той причине, как оказалось после, что накануне вечером Мария Фёдоровна положила их в пакет и оставила не в сейфе, а сунула в ящик вашего стола, у вас ведь что-то типа кабинета в том помещении. А в сейфе оставила ключ от ящика и разменные деньги в кассу на следующий день. И после того как вы возвратились сегодняшним утром из нашего отдела, уже написав заявление о пропаже и отразив в нём свои предположения, тот самый пакет с деньгами и обнаружили в ящике своего стола. Сегодняшняя ваша сотрудница, Ирина Дмитриевна Невеличко, не была об этом уведомлена своей коллегой, отчего сегодняшним утром и не смогла вам сообщить, где находится искомая вами сумма, поэтому вы и подумали на одну из них. Ну, как-то так, – закончил свою выдумку Павел Игнатович и протянул мужчине пару чистых листов бумаги и авторучку.
– Паша, да тебе адвокатом нужно идти работать, а не в участке штаны просиживать, – невольно рассмеялся Сергей Викторович. – Да, вот ещё что, – снова поднялся на ноги оперативник, шагнул к заявителю и протянул ему сложенный надвое лист бумаги, – это заявление Марии Фёдоровны на увольнение по собственному желанию, через три дня она зайдёт за расчётом и документами. И чтоб ни одного едкого слова с твоей стороны не было в её адрес, – решительно пояснил он, опять возвратился на стул у стены и оттуда отрывисто рявкнул: – Ты всё понял?
– Я всё понял, – ответил мужчина и принялся писать своё отказное заявление.
– Лихо ты с ним, Серёга, – изумлённо сказал Павел Игнатович, когда заявитель, забрав свои деньги, молча покинул кабинет участкового, – только не будет ли теперь у нас проблем каких?
– Не будет, не переживай, был бы это какой-то серьёзный пассажир, он бы из-за такой суммы либо в ментуру не пошёл вовсе, а сам бы разобрался, либо вообще забил бы, просто уволив обеих продавщиц. Так что, Паша, сделали мы с тобой сегодня два добрых дела: и женщине хорошей помогли, и дело раскрыли, правда, нигде в отчёте это не отразишь уже… так что от начальства благодарности с премией не жди! – расхохотался Сергей Викторович и встал со стула. – Ладушки, пойду я, ещё на земле поработать надо, по некоторым адресам пробежаться… бывай, Паша.
– Давай, Серёга, счастливо, увидимся, ещё раз спасибо! – благодарно проговорил участковый, немного про себя о чём-то поразмышлял и снова вернулся к работе над своими нескончаемыми бумагами, что час от часу только прибавлялись на его деревянном терпеливом столе.
Конец