— Ты так думаешь? Ну уж нет. Кстати, какую ткань ты хотела бы для свадебного платья?
— Для свадебного платья? — пробормотала она. — Ты меня слышал? Вбей в свою глупую голову. Я… воз-вра-ща-юсь.
— Я тебе сказал, что усыновил Адама?
Она изумленно округлила глаза. Хорошо. Вот так лучше всего. Пусть подумает. За последние годы он подзабыл, как надо обольщать женщин. Ничего. Вспомнит.
Он продолжал:
— Знаешь, маленький разбойник спрятался на корабле и проделал весь путь до Саутгемптона. Думаешь, зачем? Чтобы разыскать меня и привести к тебе!
Она открыла рот. Еще один добрый знак, решил он, и пошел дальше, чтобы добить ее окончательно.
— Адам будет моим… Как ты говорила? Помнишь, о ваших обрядах? А… Ну да. Он будет моим дружком.
Рейн тихо охнула.
— А Адела может быть твоей подружкой.
После этого он повернулся и ушел, не сказав больше ни слова. До темноты ему еще надо было переделать кучу дел.
Рейн стояла и смотрела ему вслед, едва удерживаясь, чтобы не броситься за ним следом. Он был чертовски привлекателен.
Он лишился своих длинных белокурых волос, которые она так любила, но и с короткими волосами, едва доходившими ему до шеи, он смотрелся не хуже. Теперь взгляд привлекали его острые скулы и подбородок, преображая его миловидность в мужскую красоту. Темно-синяя с короткими рукавами туника обтягивала его широкие плечи и доходила ему до колен. Тесные штаны лишь оттеняли игру мощных мускулов, напрягавшихся при ходьбе. Тонкий серебряный пояс подчеркивал тонкую талию.
Не это ли Рейн хочет забрать с собой в будущее?
Перед тем как открыть входную дверь, Селик обернулся и долго смотрел на нее своими удивительными светло-серыми, особенно выделяющимися на загорелом лице, глазами. Как будто что-то обещал ей.
Она сказала ему, что больше его не любит, но это была неправда. Она любила его больше жизни.
Она должна вернуться домой. И не упрямство толкало ее к этому решению. Даже если она никогда не забудет, как Селик не поверил ей в Винчестере и что наговорил на прощание, она уже простила его за это. Он все еще подозревает ее в неверности… Ладно. Она может вытерпеть и это, как бы ей ни было больно.
Но Селик намеревается и дальше враждовать со Стивеном из Грейвли. Ну и что за будущее их ждет, если она останется? Опять его кто-нибудь обидит, будь то Стивен или другой враг, без которого невозможно прожить в эти неистовые времена, и начнется новый круг мщения. Этому не будет конца. И она отказывается от такой жизни. Ей просто не под силу все время страдать.
«Верь в любовь», — сказал голос. Но Рейн боялась верить.
— А чего ты ждал? — в раздражении воскликнул Убби, когда, вернувшись в усадьбу, Селик рассказал ему о своей неудаче с Рейн. — Она права, ты слеп, как летучая мышь. А я-то думал, у тебя хватит здравого смысла вести себя по-человечески.
— Если я готов простить Рейн за ее… за ее предательство, то почему она не может простить мне мои грубые слова?
— Предательство! Предательство! Ты так и сказал ей? Ничего удивительного, что она отвергла тебя?
— Объясни, — потребовал Селик.
— Ты знаешь, в каком состоянии была моя госпожа, когда вернулась из Винчестера? Да на ней живого места не было. Вся в синяках от головы до ног. Из-за тебя!
Ничего не понимавший Селик настоял, чтобы Убби рассказал ему все.
Когда он закончил, Селик, как безумный, стал рвать на себе волосы.
— Но я видел их вместе.
— Ты видел то, что хотел видеть.
— Почему Ательстан не сказал мне?
— Потому что хозяйка попросила его не рассказывать.
Селик чувствовал, как у него в горле растет ком, и едва мог дышать, так у него колотилось сердце.
— Почему? Почему она уговорила короля ничего мне не рассказывать? — спросил он, все еще не веря своим ушам.
— Потому что она боялась, что ты будешь винить себя за то, что не защитил ее, и будешь мучиться, как мучился много лет, обвиняя себя в смерти Астрид и Торкела.
Селик шумно выдохнул воздух, как будто его больно пнули в живот. «Не защитил ее», — тихо повторил он слова Убби. У него шумело в ушах. Он боялся слушать дальше, но должен был знать.
— Расскажи мне все.
Целый час Убби рассказывал ему, не утаивая ни одной подробности, как Стивен унижал Рейн и издевался над ней и в каком состоянии ее нашли Ательстан и Эльгива.
— Почему же она не звала на помощь? — дослушав, спросил Селик. — Замок не такой уж большой.
Убби, ничего не говоря, пристально смотрел на него.
— Чтобы защитить меня? — ужаснулся Селик.
Убби кивнул, полагая, что самобичевание Селика будет достаточным наказанием ему за неверие в женщину, которую он любил.
Убби был прав. Селик в отчаянии бился головой о деревянную стену сарая и стучал в нее кулаками. Как же он мог быть таким слепым? Как он Мог быть таким жестоким?
Потому что ты человек.
Селик выскочил из сарая, сел на коня и помчался в Йорвик. Ему необходимо было немедленно поговорить с Рейн.
В доме Гайды было темно и тихо. Все уже спали. Селик отмахнулся от стражника и без стука вошел внутрь. Хорошо ориентируясь в доме, он сразу направился наверх, в комнату для гостей.
Рейн уже лежала, но еще не спала. Мерцавшая свеча золотила милые черты, и Селик на мгновение замер у двери, успокаивая свое бешено стучавшее сердце.
Рейн резко встала, заметив его.
— Что ты тут делаешь, Селик? — холодно спросила она.
— Прости меня, — тихо сказал он, шагнув в комнату.
— Простить тебя? Я думала, ты приходил простить меня, — проговорила она, вставая и отходя к стене подальше от него.
— Я знаю — Он задыхался. — Я знаю, как Стивен мучил тебя, и никогда не прощу себя. Я должен был тебе верить.
— О, вот славно. Только этого не хватало. Твоя вина растет с каждым днем. Сделай мне одолжение, Селик, забудь. Стивен виноват передо мной. А я хочу забыть. — Ее плечи поникли, и взгляд стал тяжелым. — Позволь мне уйти.
— Нет, любимая. Никогда! Я нашел тебя и никуда тебя не отпущу.
С этими словами он оставил Рейн одну. Но сон не шел к ней всю ночь. Она обдумывала все, что он сказал ей сейчас и раньше. Представляла маленького Адама на корабле. И Селика, усыновляющего его. А как насчет Селика, дающего слово верности королю Ательстану?
По крайней мере, она сможет вернуться домой, зная, что совершила кое-какие добрые дела в прошлом, куда была послана Богом. В конце концов Рейн забылась тяжелым сном и проспала едва ли не до полудня.
Она вновь отправилась к Медным воротам, зная, что если хоть раз даст себе поблажку, то может никогда больше не набраться мужества. Однако случилось нечто непонятное. Она не могла найти Медных ворот. День за днем в течение нескольких недель она находила их без труда. Но внезапно все переменилось. Там, где стояло заброшенное здание, сейчас был восьмифутовый забор, вдоль которого прогуливались два вооруженных стражника.
Нет! Это не он. Неужели он?
Рейн подошла к одному из стражников.
— Мне надо пройти туда.
— Нет. Вход запрещен.
— Кто запретил?
— Хозяин.
Рейн скрестила на груди руки и внимательно посмотрела на дюжего стражника.
— И кто это?
— Господин Селик из Годваиншира.
— Годваин… Годваиншира? — Рейн запнулась.
— Да, это новое название владений моего господина за пределами Йорвика. Земля Друга Бога. Если ты хочешь войти, спроси у него разрешение.
— О, будь уверен, я так и сделаю.
Рейн проскакала две мили на Божьем Посланце, репетируя в уме словесную выволочку, которую она устроит заносчивому викингу. Измученная болезненными воспоминаниями, она не захотела даже взглянуть на коровник, в котором Селик впервые сказал ей о своей любви. Как он сладко ласкал ее тогда. Казалось, это было давным-давно.
Подъехав поближе, она обратила внимание на необычайное оживление в поместье. Несколько работников распахивали давно заброшенные поля. Другие перестраивали дом и ремонтировали сарай. Две коровы и несколько лошадей паслись за временной оградой. Ей даже показалось, что она слышит хрюканье свиней и кряканье уток.