У нас четырнадцать районных инспекций, — продолжал Прошин, — в которых триста двадцать человек инспекторского состава. В нашем распоряжении огромное число добровольных помощников общественности, кроме того, около полутора сотен школьных отрядов — мы их называем «голубые патрули». В областном управлении внутренних дел также есть специальная служба рыбоохраны. Наш отдел наряду с выявлением браконьерства занимается и профилактикой. Ежегодно мы публикуем в печати до двухсот корреспонденций, призывающих соблюдать правила рыбной ловли, часто выступаем по радио и телевидению. И тем не менее, — Прошин вздохнул, — браконьеров все еще много. Каждый год мы задерживаем до нескольких тысяч нарушителей правил рыбной ловли, изымаем много запрещенных орудий лова.
— Это что же, сети?
— Есть и сети, но чаще особые снасти. Например, с бо́льшим числом крючков, чем разрешено. У нас каждый рыбак в течение светового дня имеет право поймать до пяти килограммов рыбы. Но не все довольствуются этим количеством. Среди нарушителей есть настоящие хищники, видящие в рыбной ловле способ обогащения. На таких мы передаем материалы органам следствия. Их штрафуют, предъявляют им иски о возмещении материального ущерба. Но в целом браконьеров стало меньше, усилилась нетерпимость людей к этим хапугам. Штрафуем мы и организации за загрязнение воды, неправильное использование водозаборных установок — эти агрегаты перекачивают воду на поля в огромном количестве, ведь у нас главный урожай на поливных землях. В начале путины на местах лова работники отдела рыбоохраны проводят встречи руководителей области с рыбаками, на которых обсуждаются вопросы сохранности социалистической собственности.
— А теперь, — предложил Яков Герасимович, — я вам дам нашего работника и катер. Побывайте на Волге, познакомьтесь с работой инспекторов.
Геннадий Яковлевич Бурлаков — районный инспектор областной Астраханской инспекции, скромный, вежливый человек, рассказал, что в 1969 году он закончил рыбвтуз и с тех пор трудится в рыбоохране Севкаспрыбвода. В 1978 году он закончил заочно Волгоградский сельскохозяйственный институт, но это так, для общей подготовки, а душа у него лежит к рыбе. Сейчас он курирует три районные инспекции — Ахтубинскую, Черноярскую и Енотаевскую (всего 63 инспектора, у каждого лодка с подвесным мотором). В распоряжении инспекций семь катеров с командами, восемь автомобилей и столько же мотоциклов.
На служебно-разъездном
На пристани рыбоохраны нас ожидал катер «Волжск» — небольшое судно, построенное около тридцати лет назад. Несмотря на почтенный возраст, катер выглядел браво. Чувствовался заботливый уход за ним. Его команда состояла всего из трех человек — капитана, матроса и механика. Капитан Михаил Григорьевич Попов показал нам свое судно и объяснил, что катер этот служебно-разъездной, грузоподъемность его до двадцати тонн, двигатель в сто пятьдесят лошадиных сил, что судно развивает скорость до двадцати километров в час, работает на солярке, что с матросом Беляницыным они вместе плавают со дня получения катера и знают его как свои пять пальцев. Бросились в глаза строгие, если не сказать суровые, отношения между членами команды. Никакого панибратства и в то же время взаимное понимание. Пока мы с капитаном устраивались под тентом на палубе, слушая его рассказ, матрос что-то прибирал, возился на камбузе. Все он делал без суеты, без лишних слов.
— Капитан и матрос на этом катере — люди интересные, — заметил Бурлаков, — местные жители, потомственные рыбаки. Они много любопытного могут рассказать о реке и рыбе.
Решили отправляться в плаванье рано утром, поэтому ночевать мы остались на катере. В носовой части под палубой была отлично оборудованная каюта, часть которой представляла собой столовую. На ужин матрос первого класса, он же кок, подал мастерски приготовленный борщ, а затем чай. Извинившись, он объяснил, что рыбы нет, так как гостей не ждали.