Бывают у нас и курьезы. Летом сижу, работаю. Заходят два парня, здоровые, крепкие, модно одетые, спрашивают: «Ты старший по борьбе со спекуляцией?» Отвечаю: «Я». Они и давай меня ругать — мол, такой, сякой, хоть понятых вызывай и составляй протокол о мелком хулиганстве. Гаркнул я на них: «В чем дело?» А один расстегивает шикарную дорожную сумку и достает целлофановый пакет с икрой. «Вот, — говорит, — полюбуйся, чем у вас тут торгуют. Шестьдесят рублей заплатили, как по государственной цене, взвесили в ларьке — ровно полтора килограмма. По дороге купили коньяку, пришли на пароход, жен в каюту позвали. Я решил сначала бутерброды приготовить. Ткнул ножом, а в середине не икра, а черт знает что. Жены наши начали хохотать: «Вы тут не дома, тут вас, дураков, давно ждут». Мы иркутяне, а к вам — по путевкам, на теплоходе, прямо из Москвы. Найдите эту цыганку-спекулянтку». И стали рассказывать, какая цыганка красивая, какие у нее глаза, словно из антрацита, а перстни, а серьги... Цыганку мы в тот же день нашли. Так вот... — Лепехин невесело улыбнулся. — А про Астахова вы слыхали? Нет? И в «Комсомольской правде» не читали? Спросите начальника, он расскажет. А вообще... Работаем много, народ у нас дружный, но маловато нас, не хватает транспорта — автомашин, мотоциклов...
На следующий день мне довелось познакомиться с руководителем другой группы этого же отдела — старшим оперативным уполномоченным капитаном милиции Валерием Борисовичем Погореловым. Его группа в составе четырех оперативных работников обслуживает икорно-балычное производство — единственное такого рода крупное производство в мире.
— Головной икорный цех и главные балычные цехи находятся в Астрахани, еще есть три периферийных цеха, восемь плавучих икорных заводов, — начал спокойно посвящать в свои дела Валерий Борисович. — Всего в этом производстве занято около тысячи человек. У нас здесь, в городе, на комбинате, уникальный комплекс по копчению балыка. Ему более ста лет. Копчение в нем происходит при замедленном сгорании опилок специально подобранной древесины. На современных коптильнях применяют дымогенераторы, специальную коптильную жидкость, но гурманы говорят, что балычки из старой коптильни лучше.
— А как с хищениями на производстве?
— Меньше стало. Особенно после нововведений, осуществленных в 1982 году. Раньше осетровых принимали на вес, не указывая в накладных пол и породу. Теперь принимают поштучно и пишут, например: двадцать штук осетров икряных, вес такой-то. Кроме того, действуют народные дружинники, народный контроль — нам удалось организовать их работу так, чтобы из их поля зрения не выпал ни один участок.
В коридоре послышался громкий разговор. В кабинет заглянул оперативный работник, покосился на меня, но Погорелов понял его немой вопрос и распорядился:
— Давай, заводи матроса.
Я хотел уйти, чтобы не мешать деловой беседе, но капитан предложил мне остаться. Оперативник ввел парнишку лет шестнадцати-семнадцати в штопаной робе и, положив на стол несколько протоколов, стал рассказывать:
— Начальник дружины икорного цеха Шкарупа Игорь Иосифович присутствовал при сдаче рыбы приемно-транспортным судном, перевозившим икру и рыбу с плавзавода, и обнаружил шесть похищенных осетров общим весом сто сорок три килограмма. Спрашивает капитана: «Кто взял?» Тот отвечает: «Не знаю». Потом говорит: «Наверное, матрос». А матросом у них этот парнишка — практикант мореходного училища. Спросите его сами.
Парнишка, сжавшись, сидел на стуле и мял в руках испачканный носовой платок. Был он испуган, бледен, губы подергивались, словно вот-вот расплачется. Наконец он собрался с духом и заговорил:
— Когда нам грузили рыбу, капитан велел мне отобрать шесть осетров покрупнее и спрятать в кубрик. Я спросил: «А можно?» Он ответил, что он капитан и знает, что делает. Я по одной рыбине перетащил вниз. Когда ее нашли, капитан меня отозвал в сторону и велел сказать, что это я сам, без его распоряжения взял осетров. Добавил, что я еще пацан и мне ничего не будет, а он напишет на меня хорошую характеристику в мореходку и добьется, чтобы никакого дела не было. И еще сказал, что тут нет ничего особенного, все, мол, так делают.
Оперативник взял один из протоколов и пододвинул к капитану:
— Прочтите показания механика.
Погорелов попросил мальчишку-матроса подождать в коридоре и стал читать вслух: «Когда в кубрике нашли украденную рыбу, то я слышал, как капитан уговаривал нашего практиканта взять кражу на себя, обещал добиться, чтобы его не привлекали к ответственности. Говорил, что сам пойдет в мореходное училище и напишет на него, практиканта, хорошую характеристику, лишь бы парнишка и словом не обмолвился о том, что взять осетров велел он, капитан».