К концу моего спонтанного короткого выступления прозвенел звонок. Учитель, только что вошедший в аудиторию, сразу же начал проводить привычную программу урока, не обращая на меня совершенно никакого внимания, поэтому я расслабился и дальше продолжил ничего не делать.
День начинался прекрасно, за исключением одного волнующего события: Оля, сидевшая рядом со мной, старательно меня игнорировала. Вела себя так, словно я не существую. Сейчас она якобы внимательно смотрела на доску, будто ей действительно были интересны объяснения учителя. Но я то знаю, что это не так: Ольга никогда не любила математику.
— Привет. — Я осторожно начал общение. Она не ответила. Её личико приобрело раздражённое выражение: брови нахмурились, губы скривились, глаза начали не просто бездумно следить за происходящим у доски, а наполнились всемирным льдом. Кажется, она не просто раздражена. Девушка невероятно зла на меня, но за что?
Как только прозвенел звонок с урока, Оля торопливо вышла из класса. Я последовал за ней. Её быстрые шаги едва ли можно было назвать неуловимыми, но и бежать за девушкой, дабы нагнать, совершенно не хотелось. Точнее хотелось, но со стороны это бы выглядело довольно странно. Поэтому ещё более быстрыми шагами постепенно сокращал расстояние между нами. В момент сближения, она уже почти вышла из школы. Тронул её за плечо. Оля моментально скинула мою руку, не сбавляя скорости. Схватил ещё раз, но настойчивее, буквально заставив девушку повернуться ко мне лицом. Её взгляд, встретившийся с моим, не выражал ничего хорошего. Сейчас будет разнос.
Однако, хоть Оля и остановилась, она просто молчала. Впервые мне довелось увидеть её злой. Весёлой, улыбчивой и даже скромной - этого было достаточно, но злость на её лице проявилась, наверное, первый раз за столько лет. Она молчала, недовольно поджав губы, а я никак не мог начать разговор. Казалось, подобрать слова в этот раз даже труднее чем тогда, с Алесей. Однако я собрал всю свою волю в кулак и произнёс первое, что пришло в голову.
— Оль... — Неуверенное и проигрышное начало, но хоть какое-то. Девушка моментально вспыхнула, словно этого и ждала.
— Ты... Как ты вообще посмел прийти сюда. Козёл, неудачник, урод. — В плену злости она кричала на меня так, как никогда не смела ни разу до этого. Из её алых губ вырывались слова совершенно ей несвойственные. Я оторопел, а она продолжала. — Нехороший человек, скотина...
Поток ругательств продолжал литься рекой. Я внимательно её слушал, чтобы не упустить один очень важный момент. С самого детства это является слабой точкой Оли. Когда она была маленькая, мы тоже часто злились друг на друга и, естественно, за долгие годы дружбы, я нашёл способ скорейшего примирения. Тут главное не упустить момент.
Оля продолжала, а я придал своему лицу нейтральное выражение, дабы случайно не разжечь ещё большее пламя злости внутри неё. Наконец, девушка подошла ко мне. Её маленькие кулачки начали стучать по моей груди, как и много раз до этого. Вот оно! Сейчас Оля как никогда в нужной кондиции. Пока она так близко, запираю её в плену своих объятий. Мои руки встретились у неё за спиной и моментально «склеились». Оля даже не попыталась вырваться. Её кулачки, поначалу интенсивно стучавшие в мою грудь, потихоньку сбавили темп, в конце концов полностью остановившись.
Её голова опустилась мне на плечо. Теперь настрой моей давней подруги был совершенно другим, более чувственным и «мокрым» - она беззвучно плакала, перемежая невнятные слова со всхлипами.
Экспериментальным путём мною уже давно было выяснено, что сиё бормотание во время такого её состояния - это именно то, из-за чего начался весь сыр бор. Так что прислушиваясь, я узнаю намного больше, чем от неё самой в спокойной обстановке.
— ... Ты бросил их... Я пришла к тебе домой, а там никого не было, потом я узнала, куда вы переехали, а после...— Очередной всхлип прервал повествование. — ... А после оказалось, что ты исчез. Твоя мама так и сказала, что нет тебя больше.
А вот это было более чем странно. В книге я написал только чтобы мои члены семьи полностью забыли обо мне. Не более. Изначально применять книгу желания в данном вопросе я вовсе не собирался, но только так удалось успокоить родных: только после этого они перестали искать пути сближения. Жаль, конечно, что обыкновенные материальные ценности их не успокоили. Может быть, это и есть любовь? Тем не менее, Ольга всё бормотала и бормотала. Иногда было трудно уловить суть - настолько быстро и тихо она говорила, но порой удавалось вытягивать из общего шума крупицы цельных осмысленных предложений.