– У него был очень сильный побудительный мотив, – заметил Хэвиленд. – Он был уверен, что самолет, уничтоживший его семью, прилетел из Северного Вьетнама.
– Другими словами, – вновь заговорил Рейли, – он немного помешался на этом. Во время операций, проводимых «Медузой», этот человек показал себя способным на такие вещи, которых никто и никогда не ожидал от него. Возможно, что над всеми этими поступками стояла подсознательная жажда смерти.
– Смерти?..
Помощник Госсекретаря не смог закончить фразу.
– В настоящее время это одно из наиболее широко распространенных объяснений, – прервал его дипломат.
– Когда война закончилась, – продолжал Рейли, – ему уже ничего не оставалось в жизни: теперь все его существование неразрывно было связано с войной и опасностью. Наше предложение стало в то время спасением для него: мы предоставили ему возможность жить так, как он привык, то есть постоянную возможность умереть.
– То есть возможность стать Борном и отправиться на охоту за Карлосом, – прокомментировал Мак-Алистер.
– Да, – подтвердил офицер службы безопасности.
После чего установилась короткая пауза.
– Но он вновь нам понадобился, – нарушил молчание Хэвиленд.
Слова, произнесенные самым спокойным, уравновешенным голосом, падали, словно удары топора.
– Карлос вновь всплыл на поверхность?
Посол покачал головой.
– Нет, Борн нужен нам не для Европы. Мы хотим вернуть его назад, в Азию, и мы не можем терять ни минуты.
– Кто-нибудь еще? Новая мишень? – Мак-Алистер озвучил непроизвольное предположение. – Вы уже разговаривали с ним?
– Мы не можем обратиться к нему с этим разговором, по крайней мере, прямо.
– Почему?
– Он просто не пустит нас на порог. Он больше не верит никому и ничему, что исходит из Вашингтона, и переубедить его в этом невозможно. Те дни и недели, когда он просил о помощи, а получил лишь смертный приговор, сделали свое дело.
– Опять-таки я должен прервать вас, – вступил в разговор Рейли. – Это не касается всех нас, это касается только отдельных лиц в службе безопасности. Правительство же никогда не занимало такой позиции.
– Теперь я начинаю понимать, – заговорил Мак-Алистер, поворачиваясь в сторону посла Хэвиленда. – Вы хотите, чтобы я встретился с этим Дэвидом Веббом и попытался уговорить его вернуться в Азию. Теперь это будет уже новый проект и новая цель, хотя я никогда еще, кроме сегодняшнего вечера, не употреблял это слово именно в таком контексте. И это совпадение в наших с ним карьерах, мы оба занимались работой в Азии. Но почему вы думаете, что он будет слушать меня?
– Именно так это и должно быть.
– Однако вы только что подчеркивали, что он не хочет никаких контактов с нами. Так как же я могу сделать это?
– Мы сделаем это вместе. Коль скоро он установил для себя такие правила, мы должны воспользоваться этим. Такова логика.
– И это связано с кем-то, кого нужно убить?
– Нейтрализовать было бы вполне достаточно.
– И Вебб может сделать это?
– Нет. Джейсон Борн. Мы послали его одного около трех лет назад после ужасающего стресса, и он показал отличные результаты для охотника. Думаю, что и на этот раз его способности окажутся на высоте.
– Я понимаю эту сторону вопроса, но теперь, поскольку необходимость в записи нашей беседы отпала, могу я узнать, кто является на этот раз целью?
– Да, можете. И я хочу, чтобы вы сохранили это имя в памяти, господин помощник. Это государственный министр Китая Шэн Чжуюань, – пояснил дипломат.
Мак-Алистера внезапно охватил приступ ярости.
– Мне нет необходимости стараться запоминать это имя. Оно и без того мне хорошо известно. Мы не раз встречались с ним на конференциях по экономическим и производственным вопросам, которые часто проходили в Пекине в конце семидесятых годов. Я посвятил анализу его деятельности очень много времени, и я могу в каком-то смысле считать его своим коллегой. Во всяком случае, в той мере, в какой это затрагивает мою работу. И вы прекрасно знаете об этом.
– Ну? – дипломат удивленно поднял брови. – И что же вы узнали о нем в итоге ваших научных, если так можно сказать, исследований?
– Он представляет наиболее прогрессивное крыло их Центрального Комитета, он занимается вопросами экономической реформы и является, я не боюсь этого слова, сторонником западного способа экономического развития.
– Что еще?
– Он получил достаточно широкое экономическое образование в Лондоне. И объясните мне, пожалуйста, кто на Западе может желать, чтобы такой человек, как Шэн, исчез с политического горизонта? Это абсурд, господин посол! Человек вашего ранга должен понимать это лучше всех нас!
И вновь дипломат тяжело взглянул на своего обвинителя, а когда заговорил вновь, то делал это очень медленно, аккуратно подбирая слова.
– За несколько минут до этого мы еще находились в точке отсчета, когда был возможен поворот назад. Но мы прошли этот момент и остановились на том, что бывший сотрудник отдела иностранной службы Госдепартамента Дэвид Вебб стал Джейсоном Борном с определенной целью. Точно так же Шэн Чжуюань не тот человек, которого вы знаете, не тот человек, на которого вы смотрите как на своего коллегу. Он стал таким человеком с определенной целью.
– О чем вы толкуете? – быстро перешел в оборону Мак-Алистер. – Все, что я говорил о нем, имеется в документах, официальных документах, на которых стоит гриф секретности: «Совершенно секретно. Только для прочтения».
– Только для прочтения? – переспросил бывший посол с каким-то странным оттенком. – И вы полагаете, что этих сведений, кстати неизвестно откуда поступивших, вполне достаточно? Нет, господин помощник Госсекретаря, этого недостаточно и никогда не будет достаточно.
– Очевидно, вы обладаете информацией, которой я не располагаю, – сухо заметил представитель Госдепартамента, – если только это информация, а не дезинформация. Человек, которого я описал вам, человек, которого я лично знаю, это министр Шэн Чжуюань.
– Точно так же, как Дэвид Вебб, которого мы описали вам, был Джейсоном Борном?.. Нет, пожалуйста, только не сердитесь. Это все гораздо важнее и ответственнее, нежели вы можете представить себя. Шэн был совсем не таким человеком, которого вы знали. Он никогда им не был.
– Тогда кого же я знаю? Кто этот человек, который присутствовал на всех этих многочисленных конференциях?
– Он просто предатель, господин помощник. Шэн Чжуюань является предателем своей страны. И когда его политическая власть возобладает, Пекин может стать причиной третьей мировой войны. Относительно его личных целей сейчас не приходится сомневаться.
– Шэн… предатель? Я не могу поверить в это! Ведь в один прекрасный день он может стать Председателем!
– И тогда Китай окажется под властью фанатичных националистов, чьи идеологические корни берут свое начало на Тайване.
– Вы безумец, вы абсолютный безумец!
– Но Шэн – это не тот Шэн, которого знаете вы.
– Тогда кто же он, черт возьми?
– Приготовьтесь слушать очень внимательно, господин помощник Госсекретаря. Шэн Чжуюань является первым сыном крупного шанхайского промышленника, который составил свой капитал еще в Старом Китае. Когда революция под руководством Мао установила в стране новый режим, эта семья, как и многие другие в то время, выехала с материка. Глава семьи имеет уже приличный возраст и находится в Гонконге, но мы не знаем, кто это на самом деле и какое имя он носит сейчас. В их задачу входит полный контроль над Гонконгом со стороны националистов из Северного Китая. Вот короткая схема одной из сторон его биографии.
– Но если вы не знаете, кто этот промышленник, этот тайпин, на самом деле, то как вы можете быть уверены во всем остальном.
– История берет свое начало на Тайване, и наш информатор входил в состав их националистического кабинета. Он-то в свое время и предупредил нас об этом, ставя своей и нашей целью остановить это безумие. Но на следующее утро после контакта с нами он был найден мертвым: с тремя пулями в голове и с перерезанным горлом. В Китае это означает смерть предателю. С тех пор было убито еще пять человек. Этот акт говорит о том, что тайну стараются сохранить. Скорее всего, что сегодня указания исходят из Гонконга. В конце концов, теперь вам более понятно, к каким последствиям это приведет, если принять во внимание русские войска у северных границ Китая? Остается только путь на юг, в сторону Новых Территорий.