На негнущихся ногах, с ведерной бутылью в руках, Георгий вышел на крыльцо. В уже почти утреннем небе было видно, как с севера в район военного аэродрома заходило несколько десятков самолетов. Они уверенно встали в круг и приступили к маневру, который Георгий сначала принял за посадку. Он думал раньше, что те девчонки – сербки или болгарки, подрабатывающие на жизнь у господ офицеров. Он бы очень удивился, если бы узнал, что девчонки те русские и украинки. Что, уничтожив офицеров в его корчме, они не успокоились. Сейчас одни из них добивают охрану и зенитчиков на аэродроме, а другие режут линии связи вокруг штаба 11-й германской армии.
В районе аэродрома раздались взрывы. Этот предрассветный час можно будет с полным основанием назвать «час Ч». В 4:15 утра 15 июля 1941 года началась новая эра. Эра Освобождения.
Черновцы. Аэродром ближнебомбардировочного полка ВВС КА.
15 июля 1941 года
Двигатели запущены, прогреты на холостых оборотах. Пулеметы заряжены. Бомбы подвешены, правда, немного, всего шесть «соток». Нам много и не надо. Мы будем воевать на лучшем в мире самолете поля боя, на Су-2. Маруся защелкнула привязные ремни. Рация только на прием. Газ на себя. Эскадрилья выстраивалась в очередь на взлет. Последний взгляд на приборы. Все в порядке. Еще раз попробовала рули. Нетерпеливая отмашка флажком помощника руководителя полетов. Двигателю – взлетный режим. Несколько толчков широкими колесами шасси о землю. Вперед. Маруся оглянулась, как там Женька?
– Все классно! – отсигналила ей ее напарница, стрелок-радист. – Летим бить нацистов.
Самолеты выстроились в две колонны вслед за ведущими. Впереди Марина Рискова, Герой Советского Союза. Цель – аэродром северо-восточнее города Сучава. Нет, ну придумают же название городку. Одно слово – Румыны. Плавное снижение. Пробиваем легкую дымку. Вот и аэродром врага. Снижаемся. Пошла работа. Марусе и Женьке досталась хорошая цель. ВПП. Взлетно-посадочная полоса. Огромная поляна. Бомби хоть с закрытыми глазами, не промахнешься. Сброс. Как только бомбы пошли, Женька сзади дала длинную очередь из пулемёта по остающимся сзади, стоящим на полосе, но не изорвавшимся самолетам.
– Маруся! Я попала, он горит, горит!
– Нормально, Жень. Я сейчас доверну, патроны можешь не экономить. Я уже вижу вторую волну. Там истребители – «Ишачки» и «Чайки», так что прикрытие есть.
На земле был настоящий ад. После первого удара в упор с высоты не более ста пятидесяти метров на аэродроме не осталось почти ничего. Разбиты самолеты, ангары, КП. Пылают цистерны с бензином и бензовозы. Оседает пыль, поднимается дым.
– А нечего, гады, давить народное восстание в Болгарии, нечего было на Польшу нападать. Хотя Польшу не жалко. Поляки ведь такие же агрессоры. Оторвали ведь кусок от Чехословакии, когда ее Гитлер заграбастал. Поперхнулись. Ну, ничего. Мы и вас освободим. А сначала изгоним нацистов из Румынии и поможем братьям болгарам и югославам. Вот и родной аэродром. Плавненько садимся. Мотор не глушим. Новые бомбы – новая цель: железнодорожная станция Пашкани.
Черновцы. Аэродром истребительного полка ВВС КА.
15 июля 1941 года
Лейтенант Осадчий за руку поздоровался с механиком дядей Васей. Выслушал доклад: «Да все в норме, паря» – и приступил к предполетному осмотру самолета. Начал с винта, осмотрел, нет ли царапин на лопастях, погнутости, вмятин. Обошел самолет по кругу, пошевелил элероны и рули, все в норме. Осмотрел люки и капоты, потрогал руками замки, попинал пневматики колес шасси. Запрыгнул на крыло, заглянул в кабину, обратив внимание на переключатель зажигания и предохранители оружия. Все в порядке. Сел. Пристегнул ремни. Пару раз двинул взад-вперед фонарь, проверяя, насколько легко открывается. Пошевелил педалями и ручкой управления. Окинул взглядом приборную панель, проверив заправку самолета воздухом, проверил тормоза, легкость рычага управления двигателем. Выставил высотомер и часы. Дернул ручки перезарядки пулеметов и пушки. Сделал еще множество важных дел.
Первый боевой вылет!
Вчера утром комполка собрал всех летчиков и, словно извиняясь, объявил, что немцы на нас напасть решили. Ему не поверили. Но он все пытался объяснить, напоминая и про полеты разведчиков над нашей территорией, и о том, что перед Польшей немец тоже не кричал, а молча собрал войска и в один миг опрокинул в общем-то неслабую польскую армию.
Ему все равно не верили. Как это, напасть на нас? Да ведь не самоубийцы же они! Разнесем в клочья!
А вечером поступило сообщение, что из Польши немцы начали войну.
И в предрассветных сумерках комполка, уже в совершенно ином настроении, собранный, энергичный и какой-то весело-злой, объявил приказ Верховного Главнокомандующего – разгромить зарвавшегося агрессора!
Взлетела красная ракета. Пашка качнул в цилиндры бензин, открыл кран воздушной магистрали, включил аккумулятор. Дядя Вася подцепил аэродромный баллон к воздушной системе самолета.
– От винта!
– Есть от винта!
– Воздух!
– Есть воздух!
Когда винт сделал пол-оборота, Осадчий включил зажигание и нажал кнопку запуска. Мотор булькнул и, выбросив клубы сизого дыма, заработал. Немного прогрев двигатель, Пашка вновь отдал команду:
– Прижать хвост самолета к земле!
– Есть прижать хвост к земле! – дядя Вася навалился на стабилизатор.
Пашка погонял обороты, проверил наддув двигателя. Снова окинул взглядом контрольные приборы. Ни одной стрелочки вблизи красных зон. Все в порядке, даже страшновато. Занятый этим, в общем-то, рутинным делом, он отвлекся от волнения, которое должно было его охватить перед первым, самым настоящим боевым вылетом.
Дядя Вася, отпустив стабилизатор, еще раз обошел самолет, послушал мотор, потом, подняв большой палец, вопросительно качнул головой. Пашка тоже поднял вверх большой палец, показывая, что все в норме. Тогда дядя Вася, подняв правую руку вверх, повернулся к КП. Когда все механики сделали то же самое, к небу взлетела зеленая ракета.
– Убрать колодки!
– Есть убрать колодки... колодки убраны!
Пашка, добавив оборотов, стронул самолет с места, тормознул пару раз, еще раз проверяя тормоза, и змейкой, для улучшения обзора, начал рулёжку.
Впереди комэск, Герман Петрович Атаманов, в летном миру – «Петрович». Сзади весь 139-й истребительный авиаполк. «Рексы», как прозвали их «соседи» и как они уже начали называть себя сами.
Получив разрешение стартера, Пашка добавил газу и начал разбег. Самолет легко оторвался от полосы, Осадчий убрал шасси, но подниматься не спешил, разогнал сначала самолет до скорости 265 километров в час, после чего вслед за Петровичем встал в круг, ожидая взлета всего полка. Чуть позже к нему пристроились его ведомые, и Петрович после очередного круга повел эскадрилью на юг.
Слева уже приподнялось солнце, осветив самолеты, идущие в плотных боевых порядках на полукилометровой высоте. Серой змейкой внизу промелькнул Серет и танки, стоящие на берегу и плывущие по воде. Далее уже не наша земля. Впереди цель – военный аэродром у румынского городка Сучава. Аэродром этот обнаружили сразу. Обнаружили по плотным клубам дыма, поднимающимся вверх, а навстречу прошла эскадрилья «Сушек», видно, они и вмазали по нему первыми.
Ну что, пошла работа!
Осадчий ясно помнил последний разговор с комэском.
– Комполка наш, хоть и летчик, но из политруков, поэтому хочет соблюсти политические приличия. Вы его слушайте, но больше слушайте меня. Мне по херу, думают на нас нападать немцы, не думают. Тем более что стоим мы против румын. А моя задача – приказ боевой выполнить да вас, сосунков, сохранить. Поэтому– в бою не бояться и не спать! Противник, если он опытный, с первого взгляда определит вас, салажат. Мы просто не должны дать ему подняться в воздух. Резче маневры. Если кто из них взлетит, вспоминайте все, чему я вас учил. Ведомым от ведущих не отрываться, что бы ни случилось. Супостат летает парами, мы тройками, поэтому локальное численное превосходство у нас будет всегда. Гитовы должны крутиться, как пропеллер, все вокруг должны видеть! Если кто боится, говорите сейчас. Уж лучше сразу отправить того в пехоту, чем хоронить чуть позже!