— Чем же оно хорошее? — Я придвинула к себе стакан с упрямой решимостью выпить его прямо сейчас залпом. А лимон съесть.
— Я тебя здесь в прошлый раз нашел. Боялся опоздать. Люблю возвращаться туда, где уже был. А ты?
Вспомнилась Москва. Возвращаться туда не хотелось. И чего это Макс вдруг завел такой разговор? Странный и неприятный. С одной стороны, серьезный, а с другой — ни о чем. И при чем здесь возвращения? Мне еще в первый раз здесь не понравилось. Проворчала:
— Не люблю никуда возвращаться. Примета плохая.
— Старые места как будто защищают, — гнул свое Макс, не слушая меня.
— Мой родной город был только рад избавиться от меня.
— Ты к нему несправедлива. — Макс смотрел в замороженное окно. — Любое место представляет собой то, что мы про него придумываем. Даже ненадежное стеклянное кафе может оказаться неприступной крепостью.
Боль ушла из обожженного языка. Я обвела взглядом протекший потолок, пыльную лампу с лопастями вентилятора, грязные высокие столики.
— Скажи, ты не жалеешь, что осталась со мной?
Смешок толкнулся в груди, но я еще секунду боролась, удерживая на лице улыбку. Потом не выдержала и расхохоталась.
Любит Макс задавать вот такие внезапные вопросы. В этом он весь. Всякие пустяки нанизываются им на проволоку бус наших отношений.
— Мне нравится твоя улыбка. — Любимый провел пальцами по моей щеке, и только я хотела потереться об его ладонь, как он убрал руку. — В тебе я люблю все то, чего нет во мне.
Приятные слова. Я расплылась в довольной улыбке, отпила чая и чуть не завопила. Горячее на обожженный язык! Пытка какая!
— Не надо недооценивать Эдгара, — зашептал Макс, склоняясь ко мне через столик. — Он только кажется безобидным. За ним недаром ходит толпа. Он уничтожает легче, чем ребенок ломает игрушку. Он машина. Его сделали вампиром во время войны. Слово, которым его напитали, — смерть. Все очень серьезно. Когда-то я тоже подумывал вмешаться в его игру, но у меня не получилось. Стоит с ним столкнуться, и о тебе уже никто ничего не расскажет — свидетелей не останется. Ты просто исчезаешь, как будто тебя не было.
Он замолчал. Ждал, что скажу.
— Может, на видеокамеру все снимать? Потом будем пересматривать.
От удивления глаза у Макса стали огромными, как блюдца. Наверное, он ждал, что я выкину белый флаг или попрошу полсотни бонусных очков, или дополнительную защиту, или лишнюю жизнь. Но мне достаточно было одного Макса.
— Я только сейчас поняла — мы действительно будем жить вечно. Пока не надоест. И непременно дождемся, когда гамма Цефея станет показывать на север. А может, и до следующей звезды дотянем. Там всего-то каких-то два-три тысячелетия.
Теперь пришел черед Макса со всем вниманием посмотреть на меня. Милый, как же мне хочется забраться в твою голову, чтобы понять, что там происходит, чтобы наконец вычислить, какие логические выводы тебя вечно выводят к неприятностям…
Тонкая бровь дрогнула. Я заметила, что Макс уже оставил стакан в покое и стоит, вцепившись руками в края столика, отчего всегда бледные руки сравнялись по белизне с бумагой.
Чернота за прилавком сгустилась, как будто приблизилась. Там ждали. Нас. Строили аркан. Простенькую схему на неудачу. Очень хорошо. Сбиваем их аркан и договариваемся о совместной работе.
С глубоким вдохом посмотрела на Макса. Он пожал мне руку. Интересно, каково это — быть приманкой. Приди сюда я, могла никого не застать, как в прошлый раз. Здесь люди осторожные. А на Макса они выйдут. Непременно. Чтобы закончить рисунок ловушки.
Я оперлась локтями о стол.
— Эдгар придет?
— Через пятнадцать минут. Ты успеешь поговорить.
— Значит, все опять досталось нам.
Я придвинула к себе стакан, обхватила его ладонями. Закрыла глаза. Мысленно представила очертания аркана. Запятыми, точками, штрихами, неровной линией он пробегал по кафе, вываливался за двери на улицу, тонул в сугробе.
— И в это пекло ты решил толкнуть меня?
— В пекло я тебя не пущу.
Макс шептал, и мне вновь захотелось почувствовать на губах прохладу его дыхания. Не на прощание. Просто потому, что я давно его не целовала.
— К Эдгару пойду сам. Если понадобится, вместе с ним пересеку черту. Ты только сделай местных нашими союзниками. Хотя бы на время.
Послышались шаги. Медленные, уверенные. Они уже какое-то время звучали, и поначалу я не очень понимала, что это. Только когда они раздались совсем близко, сообразила. Это не какой-то там внешний шум. Это шли по наши души.
Идущий остановился.
— Через что мы еще должны пройти, чтобы все стало хорошо? — тихо спросила я.
Настоящее время! Как же мне сейчас хотелось, чтобы все мечты из будущего времени перебрались в настоящее! Долой все другие времена, кроме настоящего!
Но пока нашему настоящему было далеко до идеала.
— Отойди от него. Без резких движений! — прозвучал властный голос.
Я подняла глаза. Макс смотрел на меня и улыбался. В чертах его лица вновь появилось что-то мальчишеское, резче обозначились скулы, морщинки около глаз, обветренность щек.
— Отходи же! Ну! — крикнули уже не так уверенно.
Улыбка Макса стала шире, и я поняла — он делает это специально, чтобы показать клыки. В руках любимый все еще держал стакан с чаем, и мне вдруг захотелось прикоснуться к его тонким сильным пальцам. Но я только шевельнулась, дотянувшись до лежащей на столе чайной ложечки.
Из защиты в кармане была только кукла… Мало. Как всегда, мало!
Повернулась, локтем сталкивая ложечку на пол: ждем гостью, и желательно побыстрее.
— Стакан! — крикнула я Максу. И встретилась взглядом с незнакомцем.
Парень был высок, худ и сутуловат. Небольшая голова с круглым лицом, губы прямой линией перечеркивали нижнюю часть лица, торчащие из-под каштановых волос уши, слегка опухшие глаза. Он был в белой толстовке с желтой подкладкой. Руку вытянул вперед. И от того ли, что Смотритель был в светлом, или от чего другого, но мне показалось, что рука у него бесконечно-длинная.
Грохот за спиной сообщил, что стакан разбит. Раз!
— Смотритель! В сторону! — рявкнул парень.
Он разжал руку. Из нее выпал круглый медальон, дернулся на шнурке. А я нащупала в кармане платок.
«Завяжи ноги противнику, не пусти, останови…»
Ткань, распустившись, упала на пол. Два!
И тут как будто экран открылся перед моими глазами. Я увидела себя со стороны. Словно одна я все еще стояла около столика, а другая я отбежала в сторону и превратилась в стороннего наблюдателя.
Макс отступал. Перед ним валялись осколки стакана. Покрытый плиткой пол обошелся с ним безжалостно — мелкие кусочки стекла разлетелись по всему кафе, забились под столики. Коричневая лужица чая расплывалась некрасивым грязным пятном с лимоном-дыркой посередине.
— Стоять! — завопил парень, кидая влево от себя серебристую ленту.
Все, аркан закрылся.
— Не шевелись, — прошептала я. Макс меня услышал, приподнял руки, показывая, что стоит.
— Он убьет ее! Скорее!
Рядом с парнем появился мужик. Тот самый, что дал мне чай.
— Никуда не денется! Гони его! — откликнулся мужик.
— Медленно идем на выход, — бросила я Максу и выставила вперед руку с куколкой. Три.
Маленький зал кафе наполнился энергией, словно здесь вот-вот должно было вспыхнуть северное сияние. В кончиках пальцев появилось легкое покалывание. Макс тяжело задышал, не спуская глаз со Смотрителей.
— Гера! Девчонка что-то делает! — взвизгнул парень. В его руке заплясал медальон.
— Никуда они не денутся, — повторил мужик.
— Только не торопись, — пробормотала я Максу, вызывая образ «березки».
Мне нужно было защитное заклинание, заговор на удачу в бою. И он всплыл в моей памяти, словно кто-то подсунул под нос записку с текстом. Я стала произносить его громко, нараспев…
— Ты чего? — опешил парень в светлом.