Но нашли его. Выбрали его. Его, а не другого, отправили в эти непостижимые земли, где над головой то и дело слышится шорох огромных кожистых крыльев, сны тревожны, а цветы душно-пахучи. Где мох в бескрайних лесах светится по ночам. Где бледные губы русалок у берегов без причины растягиваются в улыбках, а заросшие лотосами озёра красивы до надсадной боли в груди…
Где всё – совершенно всё – живёт и мыслит иначе. Где нет городов и людей, гномов и зеркальщиков-Отражений.
Где – зато – есть магия. Много магии – совсем не крохи, как на востоке. Даже Шун-Ди, в чьей крови не было волшебства, чувствовал её в каждом валуне, иве, в глотках туго-прозрачного воздуха. Древняя, пьянящая сила всё ещё жила на этом материке – так же, как многие века назад. Люди не потеснили её своей суетой и глупым стремлением всё объяснять.
Где есть Двуликие-оборотни. С их племенами-стаями посольская группа Минши и пыталась наладить контакт в последние месяцы.
Где есть Лис.
…Сумерки окутали лес, словно шёлк, и Шун-Ди барахтался в его складках, изнывая от бессонницы. Чтобы вставать с рассветом, в группе предпочитали ложиться рано, так что все его спутники давно храпели на разные лады. Своим ёрзаньем Шун-Ди наверняка мешал дипломату (тот и во сне не переставал бормотать), но остановить поток мыслей не получалось. Думал Шун-Ди то о провалившихся переговорах с кентаврами, то о том, сколько же золотых кладов припрятали в окрестностях плуты-боуги, то… Да о чём он только не думал.
Включая Лиса. Где он сейчас, интересно?
Глупый вопрос. Охотится, наверное – или дрыхнет, обернув хвостом гибкие задние лапы. Что бы ни делал Лис, это совершенно не касается Шун-Ди. Он всего-навсего один из оборотней, живущих в этом лесу.
В лесу, который никак не желает заканчиваться…
Лис никогда не предупреждал о том, что придёт. И сегодня не предупредил. Прошлой ночью его не было – но он хотел присоединиться к их группе, когда дипломат и маги решатся наконец-то двинуться в сторону драконьих гнёзд. А значит…
– Снова бессонница, Шун-Ди – Вздыхающий-Точно-Ёж?
Знакомый вкрадчивый шёпот – где-то рядом с палаткой, почти вплотную. Шун-Ди отвёл в сторону грубую ткань и, кряхтя, выбрался наружу. Он старался не шуметь, но дипломат тут же перевернулся на другой бок и отчётливо произнёс: «Слишком мало корицы».
Лис тихо рассмеялся в темноте. Смеялся он всегда тихо, будто бы прикрывая рукой рот. Иногда Шун-Ди становилось не по себе от этого смеха. А иногда тянуло проверить: способен ли он смеяться в зверином обличье?..
– Здравствуй, Лис.
– И тебе привет, Шун-Ди – Аптекарь, – Лис упорно называл его именно так, подхватив забавное чужеземное слово. С ним Шун-Ди пользовался теми азами языка Двуликих, которыми успел овладеть, и общались они на странной смеси наречий Обетованного. – Не ждал?
Лис стоял прямо посреди их лагеря, возле затоптанного костра. Неслыханная наглость, надо сказать. Неслыханная – только не для него.
Лунный свет с ног до головы заливал Лиса – худые смуглые руки, ключицы, рыже-золотистую лохматую шевелюру, в которой запутались листья и веточки. Глаза янтарными щелями светились в темноте, а зрачки были опасно сужены; верный признак того, что Лис недавно поужинал. На мгновение Шун-Ди задумался, какой птице, ласке или семейству мышей не повезло сегодня – и поспешно свернул эту мысль.
– Не ждал, если честно. Отойдём дальше в чащу, – прошептал Шун-Ди, прижимая палец к губам. – Нельзя будить их.
Лис скорчил насмешливую гримасу.
– О да, разумеется… Если кто-то узнает, что ты якшаешься с грязным оборотнем, полузверем, вне переговоров… «Не приведи Прародитель», не так ли, Шун-Ди – Благочестивый? Пойдём в чащу.
И он, повернувшись тягуче-бесшумным движением, скрылся в темноте. Шун-Ди наощупь двинулся следом.
Лис привёл его к небольшой поляне, над которой не было купола из ветвей, уже привычного Шун-Ди. Тут в изобилии росли какие-то шипастые кусты; Лис танцующей походкой прошествовал прямо к ним, и Шун-Ди, не выдержав, резко выдохнул: ещё чуть-чуть – и изранятся узкие ступни… Но Лис, естественно, вовремя остановился. Иногда Шун-Ди почему-то забывал о том, как великолепно он знает лес – лучше, чем собственную золотую шерсть.