— Я понимаю, что мне следовало бы все прекратить, прежде чем ситуация вышла из-под контроля. Да и, кроме того, Найджел, ну, такой вежливый, добродушный, ты ведь знаешь. Не из тех мужиков, что встают на дыбы по любому поводу. И затем я сделала глупость: начала его обманывать. Не серьезно, просто случайные свидания время от времени — я ведь не склонна к беспорядочным связям, ты ведь знаешь, — добавила она в свою защиту. — Думала, это поможет ему осознать, что я подхожу на роль любовницы, но не жены, и мы сможем все продолжить именно в таком качестве.
Я знаю, что это прозвучит крайне цинично, но самое плохое, что могло случиться, по моим предположениям, это то, что он бросит меня, как говорится, под откос. В своей самонадеянности я решила, что он скорее всего просто перестанет мне звонить, обидевшись, чего я и добивалась, и постепенно наши отношения умрут естественной смертью. Но, понимаешь, я не торопила события. Мне хотелось сохранить свой пирог и лакомиться им.
Роза, когда он обо всем узнал, разразилась самая ужасная сцена. Я знаю, что не была тактичной, — да и необходимости в этом не было, ведь правда? — но я никогда не думала, что он начнет вести себя как настоящий оскорбленный муж. Он немедленно предположил самое худшее. Я никогда еще не видела, чтобы мужик так злился. Я думала, что попаду в Чисвикскую женскую больницу.
И когда Роза судорожно вздохнула от ужаса, она торопливо добавила:
— Он не ударил меня. Все было гораздо хуже, чем это. Он поставил передо мной ультиматум: либо я соглашусь выйти за него замуж, либо все кончено. Что ж, подумала я, пусть будет так, и сообщила ему решительным видом, что все действительно кончено. Мне это тоже нелегко было сделать. Ну, и с таким вот ощущением вины и всего такого прочего я, видно, хватила через край и наговорила ему разных небылиц и совершенно непростительной ерунды. Вероятно, я страшно обидела его. — Она украдкой глянула на Розу и неудобно заерзала в кресле.
— Роза, в тот вечер он принял большую дозу снотворного. Найджел и большая доза! — Роза тупо глядела на Филиппу, не в силах поверить своим ушам. — К счастью, у меня появились ужасные предчувствия рано-прерано, почти сразу — я была в адском состоянии после ссоры, страшно переживала, — и когда он не ответил на мой телефонный звонок, я отправилась прямиком туда, вошла — а он там л-лежит! О Роза! — И она снова зарыдала.
— Филиппа! — рявкнула Роза. — Я должна пойти к нему. Он в госпитале или где?
— Н-нет. Все это случилось в последние выходные. Его увезли, вовремя промыли желудок и все такое прочее. Сиделка сказала мне, что так обычно поступают женщины. И от этого я почувствовала себя еще отвратительнее.
Роза была ошеломлена. Солидный, добродушный и надежный Найджел казался слишком далеким от распространенного портрета типичного самоубийцы — неврастеника, склонного к депрессиям, неуравновешенного — даже представить подобное казалось немыслимым. Да, недаром говорится про тихий омут…
— Ну, я просидела ночь в госпитале, и на душе у меня было так отвратительно, Роза, что я согласилась бы выйти за него замуж тут же, если бы могла таким образом исправить случившееся. Однако он даже не стал говорить со мной. И неудивительно после того множества гадостей, которые я ему наговорила. Он выписался на следующее утро и с тех пор не был в своей конторе. Он пьет, Роза. Он звонит мне постоянно день и ночь, чтобы сообщить мне, что он обо мне думает, а потом вешает трубку. Я слишком напугана, чтобы встретиться с ним, а еще не решаюсь сообщить Энид и Рональду. Не только из-за того, что они мне сделают, но ведь Найджел тогда разозлится на меня еще больше, чем сейчас. Роза, я в ужасе от того, что он может решиться на самоубийство вновь. Он кажется мне совсем безумным. Тут не только моя вина, правда. Откуда я могла знать, что он воспримет все подобным образом? Роза, пожалуйста, не проклинай меня!
Конечно, Роза не могла не сердиться, но все-таки понимала, что невозможно питать зло к Филиппе, когда она в таком подавленном состоянии.
— Конечно же, нет, — сказала она мягко. — Мы должны отвести его к доктору.
— Я звонила по 999, — горячо запротестовала Филиппа. — Я сообщила полиции и скорой, что, по моему мнению, один мужчина может покончить с собой. Они захотели знать, грозил ли он выброситься из небоскреба или что-то в этом роде. Потом они, кажется, попытались связаться с ним по телефону. Но когда я сообщила им, что он сейчас пребывает в суицидальном алкогольном ступоре, они заявили, что ничем помочь не могут. Роза, ты пойдешь к нему? — Филиппа торопливо рылась в сумочке, отыскивая ключ от квартиры Найджела. — Пожалуйста, сходи!