А дальше простирались дикие и полные могучей жизни леса Туманики, напоминавшие своей необузданной красотой Амазонию.
Этот пейзаж больше других привлёк внимание Романа Евгеньевича. Что-то затрепетало тихо и звонко в его душе, когда взгляд коснулся укрытой снегом кромки диких джунглей, сплетённых и сплочённых вокруг инородного купола людей - единственной защиты, которая могла исторгнуть вездесущую жизнь планеты с маленького оплота чужеземцев. Роман знал, что так нельзя - опасно влюбляться в таинственную и неземную красоту другой планеты, многие романтики положили души на диких просторах бесконечно чужих, но таких манящих к себе планет. А всё потому, что захотели понять, проникнуть во все тайны, стать частью...
Роман Евгеньевич вздохнул и помассировал кожу лба. «Это всего лишь очередное место работы, ничего личного, я ведь не зелёный птенец». Но тут же предательски вспомнилась последняя встреча с женой.
«Проклятье!»,- тихо выругался Прахов и ткнул костяшками пальцев по стеклопластовой поверхности маяка.
- Эй, осторожнее, приятель! Жираф, конечно, может простоять ещё лет тридцать, но я бы на твоём месте обходился с ним аккуратнее, всё-таки его местные строили! А у нас здесь есть дела и поважнее, чем строительство такой вот полезной чепухи,- добродушно поддел Романа Евгеньевича Савва Петрович - управляющий поселением.- Сейчас мало что видно, солнце уже садится, зимнее время, знаете ли, но если вы так разочарованы, завтра будет организован ознакомительный полёт над местностью, познакомитесь с красоткой поближе.
- С красоткой?- усмехнулся худощавый светловолосый паренёк, державшийся на удивление уверенно рядом с внушительными спутниками.
- Да-да, Кристоф Питерсон. Думал, я тебя не узнаю? Твой дед привозил фото, правда, на нём ты ещё совсем сосунок, но фамильное сходство поразительное! Туманика красотка, спросите у любого, кто здесь живёт - он ответит без сомнения.
- Питерсон...,- задумчиво пробормотал Прахов.- Это не твой дед пропал на третьем спутнике Туманики, когда проводил эксперименты?
- Мой,- категорично отрезал юноша и отошёл к другой стороне маяка.
- Не трогай его,- тихо посоветовал Завеса,- Андреас Питерсон пропал много лет назад, но молодой не унимается и каждый год прилетает сюда с ближайшей колонии Тиабат - он работает в правительственном департаменте расследований. Всё надеется разыскать опекуна...
Завеса цинично усмехнулся.
- И что же?
- Да не найдёт он ничего! Кому понадобилось бы лететь на третий спутник, чтобы убивать какого-то учёного-метеоролога?! Чушь! Космос забирает к себе, не оставляя улик.
- Конечно...
Роман Евгеньевич утратил интерес к разговору и огляделся по сторонам, ища глазами своего нового знакомого Ливановского, который за всё время маленькой экскурсии не проронил ни слова и выглядел весьма удручённым; но военный куда-то подевался, наверное, отправился обратно в больничный комплекс.
Прахов вздохнул и ещё раз окинул взглядом дикий простор чужой планеты - на этот раз душа молчала, как ей и положено: ничто не дрогнуло в сердце, пустота... Куда бы ни пришёл человек, он всюду натыкается на себе подобных; вроде бы бежишь от этих городских улочек, увеселительных заведений и стабильной почты на крипере, а в итоге получаешь всё то же самое, только под герметичным куполом и палящим зноем солнца непривычного оттенка. Какая досада и тоска крылась в этом свойстве людей - всё изменять под привычный для себя шаблон, даже прекрасную и дикую планету...
Роман Евгеньевич с презрением взглянул последний раз на чёткие двенадцать секторов станции и с мазохистским удовольствием отметил, что они не так уж и симметричны.
После полдника, который проходил в необыкновенной темноте зимнего вечера Туманики, всех новичков отправили по казармам разбирать вещи.
Как это ни странно, управляющий станцией предпочёл именно этот вид проживания, а не отдельные квартиры, которые были целесообразны в связи с немногочисленностью населения станции. Роман Евгеньевич никогда не изъявлял особых претензий к условиям своего существования, но отсутствие приватности его неприятно поразило. Он с досадой переоделся на глазах у кучи совершенно незнакомых людей и вышел прочь из душного помещения, хоть им и запретили покидать на ночь убежище.