Этрус не сумел скрыть удивления, как ни пытался, и даже не сразу нашёлся, что сказать.
- Рома, если я тебя чем-то обидел, ты извини, но это другая планета, третья категория опасности, и мы все должны подчиняться правилам, чтобы выжить, так что...
- Всё в порядке, честно, это ты меня извини - перенервничал,- зачастил Роман, пряча глаза.- Знаешь, казарма... я никогда не любил общество незнакомцев. Забудь, капитан, дуй скорее улаживать наши дела, чтобы эти зарвавшиеся аборигены не вздумали притеснять эпсилонцев!
Этрус неуверенно улыбнулся и побрёл прочь, махнув другу рукой. Но что-то в образе Прахова не давало ему покоя: может, тусклый блеск зрачков, или жёсткая складка у рта? А может, растерянный по-детски взгляд, которого он не видел у Романа с момента гибели ребят на метеорите?..
Что-то было не так, что-то случилось с бывшим разведчиком. И самое страшное, Прахов отказывался об этом говорить. А именно так и начинались психозы у травмированных в космосе людей - они попросту отказывались говорить...
Глава: Эрни Керниган.
Туманика, станция β-Геленджик-12.
Для Эрни всегда было очень важно качественно выполнить свою работу. Неважно, заключалась ли она в приготовлении кофе или в проведении радиоуглеродного анализа. Поэтому теперь, передавая тело Виталы, погружённое в анабиотический гель, сотрудникам «Эксплор Технолоджи», Керниган с облегчением понял, как долго он находился в постоянном напряжении, ожидая самого худшего - провала.
Но долгожданная встреча с лучшими учёными компании не принесла Эрни должного удовлетворения, скорее наоборот: юноша понял, что теряет почву под ногами. Никого из сотрудников компании не заинтересовала пропажа его напарника - Игоря Ростовского. Они даже не удосужились заявить о происшествии управляющему городка, предпочитая оставить всё как есть, лишь бы военные не лезли в лабораторные корпуса, а когда Керниган принялся настаивать хотя бы на корпоративном расследовании, посоветовали держать свои дружеские порывы подальше от точных наук.
Это было унизительно и по-предательски гадко. Однако Эрни ничего не мог поделать, ведь и он сам был причастен к точно такому же сокрытию правды. Похоже, ему следовало навсегда распрощаться со своим верным другом и товарищем по работе, даже не воздав ему должные почести...
Расстроенный и подавленный, Керниган даже не попробовал настоять на участии в экспериментах с Виталой; на каком-то уровне сознания он неожиданно понял, что вся его работа в «Эксплор Технолоджи» заключалась только во второстепенном вмешательстве - он был чем-то вроде курьера, или сиделки при ценном объекте. На самом деле его жизнь не стоила и десятка единиц, а «Эксплор Технолоджи» в нём больше не нуждалась. Учёба, блестящие способности, необыкновенная преданность своему кумиру Майлзу - всё это было потрачено впустую, словно Керниган был одноразовым стаканчиком. ОНИ не нуждались, ни в Эрни..., ни в Игоре. Теперь он это видел.
Ценные подарки и высокая зарплата были чем-то вроде сыра, заманивающего в опасную ловушку. Ведь именно Майлз натолкнул друзей на идею сопровождать Виталу в далёкий путь на Туманику. Всё было обставлено так, словно они сами вызвались и подписали отказ от всех претензий, но в действительности Генри здорово надавил на них своим авторитетом. Он знал, как Игорь восхищается его работой и буквально боготворит своего куратора. Ему ничего не стоило внушить молодым талантливым юношам с идеалистическими взглядами на вещи, что никто кроме них не сможет встать на защиту ценного источника будущих великих открытий. Скорее всего, Майлз знал, насколько это опасно. Знал, и потому отправил в расход самых молодых, неопытных и чересчур внушаемых сотрудников... Тот факт, что Керниган благополучно достиг Туманики, стал неожиданностью для всего правления компании.
Вот таким неожиданным падением закончился стремительный карьерный взлёт молодого учёного. Эрни всегда полагал, что его выдающиеся способности не дадут ему оказаться на дне жизни, с которого он когда-то с таким необычайным трудом поднялся. А теперь юноша депрессивно лежал на своей койке в общей казарме, которая была пуста по случаю экскурсии, и пялился в низкий потолок.
Впереди маячили два года АБСОЛЮТНОГО одиночества и безрадостной работы.
Раздавленный безысходность, Эрни сам не заметил, как уснул. Очнулся же он от неожиданного болезненного пинка, который скинул его с кровати. Над юношей зловеще возвышалась тощая, но оттого не менее угрожающая, фигура Джозефа Ливановского. Агент Озна ещё раз зло пнул уже вполне оклемавшегося учёного, и процедил сквозь зубы: