«Быть может, всё обойдётся»,- повторял про себя, как заведённый, Кастор, направляясь в лабораторию с тележкой, доверху нагруженной оборудованием.
Но не обошлось.
Как только он прошёл створчатые двери до боли знакомого исследовательского корпуса, его с оружием в руках встретила пара солдат Озна и предложила сопроводить к месту заседания суда.
Не веря в происходящее, Кастор упёрся ногами и закричал, но его никто не послушал. Он метнулся в сторону от двери, в которую его пытались протолкнуть, однако солдаты и тут были настороже и не дали ни малейшей возможности бежать.
В итоге Кастор оказался в кабинете Грелына - небольшой каморке, заваленной отчётами и картонными папками с архивными документами. За массивным столом, который занимал половину комнаты, сидело четверо сонитан: прокурор, защитник, судья и контролирующий.
Четыре пары глаз были устремлены на вошедшего: бесстрашные и бесстрастные.
- Вы обвиняетесь,- спокойно доложил прокурор и протянул Кастору папку с обвинением, под которой стояла подпись Конрода Мера.
- Да, я уже понял.
- Хотите что-то сказать в вашу защиту?- безразлично поинтересовался государственный защитник.
Это было чистой формальностью... Вот если бы под обвинением стояла чья-то другая подпись, а не главы Озна, тогда можно было бы поторговаться, а так...
- Нет,- устало ответил Кастор и присел в крутящееся кресло,- давайте поскорее закончим эту процедуру, я не хочу долго ждать.
- Хорошо,- согласился судья и достал шприц.- Приготовьтесь, гражданин Жонс, будет немного больно.
Короткий укол в висок вывел его на несколько минут из сознания.
Когда он разлепил затуманенные слёзами веки, то услышал окончание приговора:
- Отныне вы не являетесь гражданином и не имеете прав сонитанина. Общество позволяет вам носить ваше прежнее имя, жить в отведённых для вас апартаментах и участвовать в полезной обществу деятельности. Из уважения к вашим прежним достижениям, руководство исследовательского центра решило оставить вас в штате в качестве уборщика. Можете приступать к обязанностям с завтрашнего утра. Суд окончен, приговор приведён в исполнение.
Четвёрка посланников новой унизительной для сонитанина жизни быстро удалилась, оставив Кастора в полубреду под действием гормонов.
Он нескоро смог самостоятельно подняться на ноги и добрести до выхода. По пути ему встретился охранник, который ещё час назад так сочувственно вошёл в его «положение» и помог с получением оборудования. Тот заговорщицки улыбнулся и хотел было поинтересоваться, как у Кастора идут исследования, но, увидев свежепроступившую пигментную звезду на лбу бывшего учёного, в страхе отшатнулся от него, как от прокажённого, и быстро пошёл в другую сторону.
Кастор никак не отреагировал.
Он стоически молча терпел мимолётные оскорбительные взгляды встречных сонитан, добираясь до дома, и не обращал внимания, как молодые мамаши прячут глаза своих детей при виде отверженного.
Лишь когда за ним закрылась дверь его собственной квартиры, Кастор смог расслабиться и окончательно прийти в себя...
Но в том-то и дело, что ему не хотелось приходить в себя! Он слишком хорошо знал, что не смирится, никогда не смирится с произошедшим! Кастор не обманывался на собственный счёт - ему хотелось власти, внимания, признания... Лишившись этой перспективы, он готов был на что угодно, хоть на лоботомию, лишь бы забыть о своём нынешнем положении! Очень кстати вспомнилось, что в подпольном сейфе, который они на пару с Кайлаем соорудили несколько лет назад, хранилась контрабандная бутылка земного наркотика, под названием алкоголь.
Кайлай принялся тащить с Земли всё, что только можно, когда впервые начал выходить в конспиративные рейды на планету полуживотных. Он пользовался возможностями своего допуска, и привозил брату в подарок совсем не безобидные сувениры... Кастор тогда начал справедливо опасаться, что его старший брат попросту свихнулся на культуре землян - таким неуёмным казался его интерес. В отличие от Кастора, Кайлай не боялся пробовать на себе все эти земные гадости, вроде табака и алкоголя... Если бы не опыт брата, Кастор ни за что не решился бы на это и сейчас! Но соблазн забыться был слишком велик... Поэтому Кастор, без особых размышлений, открыл кодовый герметичный контейнер, вмурованный в пол, откупорил бутылку, налил себе немного золотистой жидкости в стакан и разом выпил, не оглядываясь на удушливый вкус и обожженное горло. Похоже, алкоголь действовал на нервную систему сонитан с ужасающей силой и стремительностью: Кастор моментально потерял ориентацию в пространстве и тяжело осел на пол. По конечностям разлилась приятная неодолимая истома, уносящая разум в пустоту, но недостаточно сильная, чтобы полностью избавить от реальности: в какое-то мгновение он всё же вспомнил, почему решился выпить дурманящий яд, и из его воспалённой головы родился истерический смех... Кайлай хохотал до слёз, до колик в боку - он в жизни так не отдавался всепоглощающему смеху! Но вскоре его истерический смех перешёл в рыдания, и вот уже мужчина корчился на полу, изгибаясь от беззвучных криков, катаясь из стороны в сторону, царапая пальцами ненавистный пигмент, который вывел на его коже безобразную метку отверженного... Наконец, чуть успокоившись, но превозмогая тяжелейшую усталость, Кастор сел за приборную панель стационарного коммуникатора, чувствуя как мир кружится и качается вокруг него. Затем с трудом набрал номер своего брата, который вот уже пол года нес службу на станции Озна в околоземном пространстве.