Видимая бесстрастность давалась Роману Евгеньевичу нелегко. Первые дни после своего «прозрения» он изнывал от страстного ежесекундного желания разорвать в клочья всё, что оказывалось под рукой, а ночью закусывал подушку и беззвучно кричал, задыхаясь от перенапряжения и отчаяния - муки совести были почти невыносимы. Но днём ему приходилось играть роль образцового пациента: улыбаться, когда это было необходимо, выполнять все возможные процедуры, мило здороваться с мед. сестрами, а в десять вечера ложиться спать. Конечно, Роман Евгеньевич только делал вид, что ложится спать - на самом деле он почти забыл, что такое нормальный сон за эти дни... Лишь на рассвете его настигали лёгкие дрёмы, впрочем, и те не давали покоя, наполняясь беспокойными снами и пустыми надеждами.
Именно поэтому Роман Евгеньевич не хотел встречаться с женой и друзьями - чтобы не обманывать ещё и дорогих ему людей. Конечно, он понимал: рано или поздно ему придётся встретиться с родными лицом к лицу и продолжить играть всё ту же злую комедию, но Прахов полагал, что со временем его чувства поутихнут, а душа смирится с неизбежным злом и обретёт привычное спокойствие.
Как оказалось, судьба не собиралась облегчать страдальцу эту задачу: неожиданное прибытие на Землю, не придало Роману Евгеньевичу спокойствия, а только всё усугубило: стоя под окнами любимого дома в зарослях бархатцев, которые обидчиво-горько запахли, когда их измяли сапогами с рефлёной подошвой, он неожиданно узнал, что жена ему изменяла. Сначала Роман не поверил своим глазам: та, что так преданно ему писала, звонила, приходила навещать... вдруг в объятиях другого! Но постепенно в голове всплыли отдельные моменты... Опущенный виноватый взгляд. Запах новых духов, какими она никогда не пользовалась. Её долгое молчание в телефонную трубку, когда Роман отказывался прилетать на Землю, ухватившись за очередной рейд. О, Прахова слишком часто не было дома! Он сам возвёл стену посреди отношений с женой, а теперь лишь наблюдал последствия. Все иллюзии о нормальной жизни с треском рухнули вниз, а начинать что-то заново не было ни сил, ни желания... Роман быстро зажмурился, выдохнул, чтобы откатил жгучий комок от горла, и снова втянул воздух носом. Затем выбросил крипер (наручный коммуникатор) в заросший ростками молодой пшеницы цветник, небрежно стукнул калиткой, не закрывая, и быстро сел в машину. Не медля ни секунды, завёл мотор.
Она, конечно, услышала и выбежала.
Растрёпанная, в незапахнутом халате и в шёлковой ночной рубашке, с бледными синяками под глазами. Не спала ночами, дожидаясь мужа? Едва ли!
Роман Евгеньевич подождал, пока она подбежит ближе, и со всей силы ударил по газу. Реактивные турбины взвыли, обдав женщину клубами пыли и выхлопных газов. Катя упала на траву, всё так же потерянно глядя в кабину автомобиля. Он ей улыбнулся, кивнул, и взмыл в тёплое ночное небо.
«Ну и что же ты теперь собираешься делать?»- мысленно поинтересовался Роман у своего отражения, невозмутимо взирающего с лобового стекла, озаренного светом большой и красивой луны.
***
Над зданием Командования, очевидно, прошёл дождь - посадочная площадка казалась Роману голубоватой из-за отражённого в мокром полиаргоните неба. Утренний воздух всё ещё дышал озоновой чистотой, и хотелось вечно стоять вот так и вдыхать приятный аромат пробуждающегося утра, но с некоторых пор Роман не любил восход солнца, поэтому поспешил спрятаться от показавшихся из-за горизонта робких лучей в тёмном коридоре, ведущем в пункт управления полётами.
Пока он добирался до кабинета Олега Павловича, офисы окончательно проснулись: повсюду уже шумела работа, гудели коммуникационные, сквозь раздвинутые жалюзи нескончаемым потоком лился оранжевый свет, от которого просто негде было укрыться...
Повышенная светочувствительность стала побочным эффектом после восстановления сетчатки глаз - доктора прогнозировали от трёх до четырех месяцев адаптации вновь выращенных чувствительных рецепторов к солнечному свету и яркому искусственному освещению, поэтому весь этот период Прахову рекомендовалось избегать прямого контакта с солнечными лучами и носить тёмные очки с автоматической регулировкой проницаемости, которые Роман постоянно забывал то там, то здесь. Он и сейчас не смог их обнаружить в карманах, так что брёл по коридору уже практически на ощупь, не разбирая дороги из-за выступившей на глазах влаги. Столкновение оказалось неизбежным - и не слишком приятным для офисного сотрудника, потому что натолкнуться на разведчика было всё равно, что прыгнуть на бетонную стену (командование уделяло особое внимание физической подготовке космонавтов-разведчиков).