Белар не мог отвести глаз от улыбающегося личика, которое так сильно напоминало дорогие черты.
- Но... мне сказали, что она погибла!- с надеждой в глазах прошептал сонитанин.
- Вас ввели в заблуждение. Аишша Ротерга жива и, насколько нам известно, здравствует. И если вы ответите на все наши вопросы, мы, возможно, устроим вашу встречу перед возвращением на Сониту.
Белар зажмурился и сглотнул.
- Возможно ли?.. Столько лет...
- У нас нет времени на ваши сомнения, господин Ротерга. Или вы соглашаетесь сейчас - или мы приглашаем ещё двоих агентов, и будем проверять на прочность ваш характер до тех пор, пока не добьёмся правды. Только в этом случае вы уже можете не рассчитывать на встречу с дочерью.
Отверженный поник, точно сдувшийся шарик. Хотелось бы ему найти правильный ответ, чтобы не выбирать между предательством друзей и возможностью поверить, что его драгоценное чадо счастливо живёт на планете близких ей по духу существ. Но необходимость сделать решающий шаг дышала Белару в затылок убегающими секундами. На одной чаше весов лежало эгоистичное желание в последний раз увидеть дочь, на другой - истребление надежды близких людей на счастливую жизнь.
Отверженный хотел сказать да, или нет, как вдруг его язык онемел, к глазам подкатили слёзы, и горло сжалось горячими пульсирующими тисками.
- Я!.. я.. не могу!- сонитанин согнулся пополам, испытывая тяжелейшее душевное переживание, его тело скрутило волной нервных судорог.- Не могу-у-у!
Агенты растерялись: видимо у них не было оговорённого плана действий на случай, если отверженный ни с того ни с сего расплачется. Наверняка, по их личному мнению, выбор был чрезвычайно прост, и размышлять тут особенно не над чем. Один из агентов поспешил связаться с начальством, а второй попытался додавить пленника в эмоциональном плане, и заговорил шёпотом над самым его ухом, чрезвычайно убедительно играя раздражение:
- Чем дольше ты колеблешься, тем большая угроза нависает над твоей дочуркой. Она всего лишь отверженная, не сонитанка! И в случае чего мы всегда сможем легко добраться до неё...
Последние слова хлестнули по разуму Белара, как ледяная плеть. Он с такой силой рванулся вперёд, что болты, крепящие стул, вылетели из бетона, и отверженный всем своим весом, к которому прибавился металлический стул, навалился на агента.
- Гнилые отребья! Если вы хоть пальцем тронете Аишшу!..
Но договорить ему не дали ворвавшиеся в подвал охранники. Они оттащили красного Белара от перепуганного агента, и несколько раз ударили дубинками по лицу и в живот, чтобы сбить с него спесь.
Не пострадавший в потасовке озновец позволил им проделать это, несколько мгновений наблюдая, как крепкие сонитане умело орудуют дубинками, а затем вежливо попросил удалиться, поблагодарив за помощь. Упорство пленника и нежелание сотрудничать как следует, явно раздосадовало агентов, не говоря уже об испачканном костюме одного из них. Поэтому когда они заговорили во второй раз, их предложение было изложено уже в менее изысканной форме:
- Твой выродок, которого ты называешь дочерью, - ничтожество, как и ты! Мы бы ни за что не стали марать руки в подобных испражнениях общества, если бы этого не требовали интересы Сониты! Но именно сейчас они этого требуют, поэтому рассказывай немедленно всё, что ты знаешь о Касторе Жонсе и его планах, а также о местоположении детей, иначе ложь про смерть Аишши Ротерг ты превратишь в реальность.
Белар ждал этого и боялся, но где-то глубоко в душе он почувствовал облегчение, потому что теперь выбирал между смертью дочери и предательством - решение было очевидно.
Отверженный заговорил, устало опустив веки, и его голос тихим шёпотом отразился от пустых бетонных стен в абсолютной тишине. Агенты молча ждали, когда он закончит, вероятно даже не вслушиваясь в его запутанные пояснения, ведь всё записывалось аппаратурой. А когда Белар уже не знал, что ещё можно им рассказать, озновцы молча собрали записывающие устройства в маленькие чемоданчики и вышли.
Белар долго сидел в темноте, прислушиваясь к своим ощущениям, но не чувствовал ни раскаяния, ни грусти: он был опустошён, словно перевёрнутая крынка молока, и теперь только мухи сомнения лениво бродили по всё ещё сладким стенкам. За окном постепенно рассветало, и мрак сменился прозрачными сумерками. Было душно и пыльно, хотелось пить.
Внезапно Белар заметил на полу перед собой какой-то странный предмет, напоминающий речной камень. Он лежал довольно близко, и в светлеющих сумерках его можно было хорошенько рассмотреть. Спустя несколько мгновений пристального изучения отверженный узнал в нём маленький проектор, на котором ему показывали живую дочь.