Врачи предупреждали юную опекуншу, что сонитане с расстройствами психики, как у Ауве, подчас не осознают, где находятся, и ведут себя безрассудно, но девушка настояла на том, чтобы мать жила дома, под её присмотром.
Госпожа Ауве Коррекос много лет прослужила в специализированных отделах Озна и несколько раз выступала в роли агента, проводя операции на Земле. Она была одной из связующих - специализировалась на анализе человеческих обычаев, языков и культуры, одновременно обучая агентов Озна выживанию в человеческой среде. Это получалось у госпожи Коррекос лучше всего: Ауве знала людей, понимала их психологию и мышление - под её руководством многие агенты достигли высочайшего мастерства конспирации и были благодарны ей за это.
Однако не всё в поведении легендарной связующей нравилось контролёрам отдела. После того, как Ауве Коррекос отстранили от непосредственного руководства операциями на Земле и перевели в обучающий центр, на неё начали поступать жалобы от сотрудников за чрезмерную вспыльчивость и неспособность контролировать себя. Около десяти лет друзьям Ауве - агентам, которые благодаря её урокам сумели подняться по карьерной лестнице, - удавалось отводить беду от наставницы. Но как только председателем Озна стал Конрод Мер, припомнились все старые жалобы и заявления. С Ауве провели несколько психологических тестов, и результат оказался весьма плачевным - в сознании женщины произошли кардинальные изменения. Постоянное погружение в психологию людей сделало её собственное сознание уязвимым, в итоге мировоззрение сонитанки, чувство коллектива и здравый рассудок «дали течь». Больное воображение Коррекос присвоило её сознанию совершенно противоестественные свойства: обострённую эмоциональность, мнительность и маниакальное влечение к людям.
Дальнейшее расследование Озна лишь усугубило ситуацию: в доме Ауве была обнаружена земная контрабанда, в том числе такие опасные наркотики, как алкоголь и табак.
Из уважения к достижениям Ауве Коррекос и её вкладу в деятельность Озна, общество вынесло смягчающий приговор: госпожу Коррекос не лишили личности, но подвергли серьёзному курсу реабилитации в госпитале для военных разведчиков. Из него Ауве вышла другим сонитанином, если это можно было назвать сонитанином вообще. Лишь попечение дочери помогло ей сохранить остатки разума, но со временем даже это оказалось под сомнением - госпожа Коррекос начала впадать в длительный сон, напоминающий кому. Иногда она не просыпалась по нескольку дней, и только нитевидный пульс говорил о жизни внутри измождённого болезнями тела. Её дочь, Лит, могла бы снова обратиться к специалистам, но Ауве запретила ей делать это. Она была такой счастливой, когда просыпалась, и всё твердила, что помогает людям, когда её нет рядом с дочерью.
Лит давно уже не верила матери; она столкнулась с жестокой реальностью, когда её совсем маленькой девочкой, отправили в интернат для детей, потерявших родителей. Позже, когда Лит получила опекунов и право от них на самостоятельную жизнь, девушка забрала больную мать из госпиталя, вернулась в родной дом и приложила все усилия, чтобы её там было хорошо.
И всё же, несмотря на многочисленные факты, подтверждающие безумство Ауве, многие слова матери, произнесённые и в бреду и в ясной памяти, невольно вызывали в душе девушки сомнения. Трезвый рассудок говорил, что при всём своём безумии, Ауве Коррекос вполне могла обладать знаниями, которые могли бы навредить Озну. А это, в свою очередь, ставило под сомнение многое, что касалось матери и её болезни...
Сегодня в их доме, как это уже стало привычным, было прохладно и тихо. Даже с закрытыми глазами Лит могла бы понять, что мама снова спит, но стопы сами сделали привычные семь шагов до полутёмной комнаты.
Да, она лежала на спине, спокойная, ничем не укрытая, словно пустая оболочка, покинутая разумом. Грудь мерно вздымалась и опадала под лёгкой тканью ночной рубашки. Всё было обставлено так, будто Ауве знала, что уходит надолго, поэтому нарочно прибрала своё временное пристанище, дабы не пугать дочь. Лит подсела на краешек кровати и сжала тёплую сухую ладонь матери:
- Ауве. Ауве! Очнись...
Конечно, это не помогло. Плотно сжатые веки не дрогнули, и дыхание не сбилось, чтобы выбросить разум на берег реальности.
- Хорошо. Поспи пока, а я скоро приду. Только ничего не бойся, я скоро...
Она сделала матери несколько уколов, поставила капельницу с питательным раствором, проследила, чтобы на ней было свежее бельё. Затем юная сонитанка принялась за домашние дела и школьные задания, с трудом подавляя желание каждый раз, оказавшись рядом с комнатой матери, заглянуть и проверить, не очнулась ли она, чтобы развеять одиночество своей дочери? Но нет, Лит уже давно смирилась с положением вещей и не надеялась на чудо.