Нертов, проверив за поясом рукоятку пистолета, шагнул в подъезд первым. На счастье, свет горел. Кровавый след тянулся по лестнице наверх. Или — сверху вниз, по крайней мере по форме подсохших капель определить это было трудно. Алексей начал осторожно подниматься по лестнице. Лифтом он решил не пользоваться, зная, что в случае засады это — идеальная ловушка. Следом неслышно ступала Женевьева, тоже оценившая опасность ситуации.
След обрывался у квартиры Арчи, дверь в которую оказалась чуть приоткрыта. На филенке Нертов увидел ясные следы отжима. «Говорил же Кольке — поставь хотя бы металлическую накладку», — почему-то подумал Алексей.
Приложив палец к губам и велев Женьке жестом прижаться к стене, он достал оружие и, резко распахнув дверь, влетел внутрь квартиры.
Такого он не видел уже несколько лет: вся прихожая была залита кровью. Тумба, на которой стоял раньше телефон, валялась на боку посреди помещения. Рядом с ней валялся самодельный, очевидно, «зоновский», тесак. Здесь же, на полу, среди осколков разбитого трюмо, Алексей успел заметить несколько каких-то огрызков, напоминающих импортные сосиски «хот-дог». Но это были не пищевые отбросы, усиленно свозимые в Питер предприимчивыми западными, а в последние годы преимущественно отечественными бизнесменами. Это были пальцы. Настоящие, человеческие.
Раздумывая, стоит ли двигаться дальше, Алексей едва слышно прошептал: «Мэй, где ты? Иди сюда», — и продолжал настороженно прислушиваться. В ответ из ближайшей комнаты раздалось жалобное поскуливание, скорее напоминающее стон. Бодигард быстро заскочил в комнату, поведя вправо-влево стволом пистолета, и увидел, что у кровати, на которой некогда спал Арчи, лежит собака. При появлении Нертова она даже не встала, а только еще раз жалобно заскулила. Ее обычно влажный и холодный нос сейчас напоминал черный высушенный кусочек кожи. Светло-коричневые брови жалобно подрагивали, а на иссиня-черных боках Алексей увидел несколько здоровенных ран, которые Королева весеннего праздника (так Арчи переводил мудреное имя собаки) уже не в состоянии была зализывать.
— Извини, пожалуйста, я сейчас, — шепнул ей Нертов и, выскочив из комнаты, быстро осмотрел оставшиеся помещения квартиры. Там никого не было. Тогда он позвал Женевьеву, велел ей смирно стоять у двери и ничего не трогать, а сам хотел вернуться к собаке, но Женька, не послушавшись, опередила его, бросившись перед ней на колени.
Маша пыталась лизнуть руку девушки, но у нее не хватило сил. Нертов схватил трубку параллельного телефона, стоящего в комнате, и вызвал милицию, а потом — опять знакомого хирурга:
— Хватай такси и немедленно жми с инструментом… — он продиктовал адрес. — Многочисленные ножевые ранения… Да какая реанимация?! Говорю, жми…
Милиция приехала на удивление оперативно, видимо, дежурный, всполошенный очередным квартирным разбоем, дал команду гэзэшникам — группе захвата. Те вломились в квартиру, но, живо сориентировавшись, рванули вместе с Нертовым вниз по лестнице на улицу, ориентируясь по кровавым следам.
Следы вели к ближайшему подвалу. Там луч фонаря высветил лежащую фигуру мужчины. Из-под белесых ресниц мертво смотрели помутневшие глаза. Его руки покоились на груди. Левая кисть была вся в крови, ее пальцы судорожно сжимали другую кисть. Только она была сама по себе — правая рука лежащего оканчивалась манжетом рукава джинсовой куртки. Кровью были залиты и сама куртка, и лицо лежащего.
Старший из гэзэшников, брезгливо пощупав пульс на шее мужчины, буркнул:
— Толян, вызывай группу и труповозку, — после чего, ощупав наружный карман куртки трупа, извлек оттуда какое-то удостоверение и прочитал: — Ханин Григорий Леонидович, служба безопасности.
— Бля, опять какие-то бандитские разборки, — недовольно проворчал его напарник. — Как ни мокруха, так служба безопасности. «Крыши» долбанные!
Вскоре подъехала группа — невыспавшийся «следах», сопровождаемый парой оперов и экспертом. Нертов поведал обстоятельства происшедшего. Очевидно, этот Гриня с подельником (у нас же там полная прихожая чьих-то пальцев!) решили грабануть квартиру, да нарвались на собаку.
— А та уж, извините, действовала в отсутствие хозяев в пределах своей полной собачьей самообороны, — заявил Нертов, — в чем я и готов расписаться. Пока же, можно, я вернусь в квартиру, а то у меня там девушка осталась? Она очень напугана…
Приехавший приятель-хирург, увидев вокруг дома толпу милиционеров, живо притворился ветеринаром, заявил, что нужна срочная операция, и побыстрее увез Машу, пока кто-нибудь из бдительного милицейского начальства не решил, что пора открывать сезон отстрела бешеных собак. Естественно, Женевьева, забыв и думать о своих вещах, увязалась с ними. А Нертов остался на месте, дожидаясь, пока закончится утомительный осмотр места происшествия. Он хорошо запомнил данные погибшего. Но запомнил не сейчас, а гораздо раньше. Григорий Ханин был одним из туристов, который фигурировал в списке, составленном людьми Пьера Венсана.