— Прекратите! Сядьте спокойно, — вскакивая из-за стола, потребовал Арчи. — Вы что, решили свое умение показывать? Здесь не экзаменационная комиссия по айки-до. Лучше давайте ваши бумаги.
Женевьева как ни в чем не бывало снова грациозно уселась на стул, заявив, что она никого не просила тянуть руки и что русский сыщик вполне мог бы научиться отличать японские боевые искусства от обыкновенного самбо. Александрыч, проворчав, что не намерен иметь дело с сумасшедшими и что за такие дела надо морду бить, обиженно удалился, бросив уже из-за дверей:
— Я еще посмотрю, как она тебя обломает…
За дверями раздался грохот падающего тела, а вслед за тем послышалась очередная тирада Александрыча, которую бы в прессе прежних, застойных времен, в лучшем случае могли процитировать только многоточиями.
— Ой! — запоздало всполошилась Женька, — Там же мой чемодан!..
Арчи с ненавистью посмотрел на нее, решив, что все неприятности, по-видимому, только начинаются, и не ошибся.
После ухода посрамленного сыщика, Женевьева достаточно вразумительно рассказала Николаю, что удалось раскопать французским коллегам, и подала ему тоненькую папку с собранной информацией.
— И еще, — попросила она Арчи, — вы не обижайтесь, но я должна была это сделать с вашим товарищем — иначе бы меня тут считали мамзелью с Монмартра.
Арчи хотел возразить, но девушка, не дав ему на это времени, попросила, чтобы ей дали посмотреть «живьем» акционеров «Транскросса».
— Понимаете, я наблюдала тогда с напарником за вашими бандитами, — сказала она. — Лица были видны плохо (слишком далеко), но я хорошо запомнила их фигуры и походку…
У Арчи не было ни сил, ни желания спорить, и он, решив, что утро вечера мудренее, спросил, где остановилась гостья.
Она недоуменно посмотрела на Николая:
— Я думаю, что лучше всего было бы где-нибудь у вас. Отель — это слишком неудобно.
«У вас, — повторил про себя Арчи. — Ей-то легко сказать! Живут там на своих виллах, каждая из которых — дворец. Знала бы эта Женька, что “у нас” только эта обшарпанная контора, да “корабли-хрущевки”, в лучшем случае. Не к себе же ее тащить…»
Впрочем, Арчи холостяковал в отдельной двухкомнатной квартире и при случае мог бы разместить гостью у себя. Но, желая хоть как-то отыграться за ее вторжение, он заявил, что сейчас единственное место для отдыха — его личная квартира, и что любому гостю, который туда попадает хоть из Африки, хоть с Северного полюса приходится готовить завтраки по крайней мере для хозяина. Поэтому, мол, самое лучшее все же — гостиница.
Но Женевьева заявила, что она никогда не была феминисткой. И утренняя готовка вдобавок к неприятной необходимости ежедневно лицезреть одного холостяка, но соотечественника и коллегу — меньшее зло, чем надоевшие рожи всяких немецких туристов, а тем более англичан.
Последним аргументом, который привел Арчи, надеясь, что Женька откажется от планов вторжения в его квартиру, было наличие в этом жилище собаки.
— Она — очень симпатичный ротвейлер, — как можно убедительнее постарался напугать гостью сыщик. — Но она органически не переносит посторонних.
— А как ее зовут? — хлопая длиннющими ресницами, переспросила девушка.
— Мэй Квин Лаки Стар О’Кэнэл! — зло буркнул Арчи.
— Ой, это очень официально. Я ее буду звать Машей. А что касается посторонних… — девушка на секунду задумалась и вдруг радостно захлопала в ладоши: — Маша будет спать в моей комнате, и я буду в полной безопасности!..
Николаю ничего не оставалось, как смириться со своей участью.
На следующее утро Арчи сидел в небольшом кабинете своей фирмы и внимательно перечитывал бумаги, которые привезла Женевьева из Франции.
Зарубежные коллеги каким-то образом умудрились составить список русских туристов, находившихся на Лазурном берегу в то время, когда там исчез Нертов и разбилась машина, в которой ехала падчерица Даутова. Всех этих людей следовало тщательно проверить на причастность к преступлению. К сожалению, список мог быть не полным, так как не исключалась возможность, что кто-то из туристов заезжал во Францию во время круиза из других шенгенских стран и «позабыл» оставить свои координаты для пронырливых сьпциков. Но лучше хоть какая-то информация, чем отсутствие таковой.