Что-то острое уткнулось под лопатку.
«Новая куртка», — подумал Алекс.
— Ты кто? Фильтрационщик?
— Будет фильтрационщик один по ночам шастать, — рядом хихикнул грубоватый бас.
— Тоже верно, — просипели сзади, сильнее надавив на нож.
— Аккуратней, — спокойно произнёс Алекс, — я гражданский. Ищу Вонючку и Пузыря.
Глава 8
Серый от въевшейся пыли потолок. Такая же серая стена. В тёмной оконной нише бьётся муха. Она пытается разбить стекло и выжить. Но стекло не поддаётся, усилия насекомого тщетны и память снова и снова возвращает Марка на место взрыва.
Он лежит в луже крови и медленно приходит в себя. Сколько же он пробыл так, без сознания? Прикасается рукой к затылку, смотрит на ладонь. Она вся в волдырях и в крови. Боли нет, он просто не чувствует своих рук.
Он с трудом поднимается на колени. Голова кружится до тошноты. Его рвёт чем-то жёлтым прямо в кровавую лужу. Мокрые от крови куски обожженной кожи свисают грязными сосульками. С них в лужу блевотины размеренно в такт дыханию капают чёрные капли. Жутко трещит голова. Ноет плечо.
«Я живой?» — первая мысль.
Когда тошнота проходит, он поднимает голову и осматривается. В вечерних сумерках видит мрачную подворотню. Он лежит у обгоревшего мусорного контейнера, недалеко от груды строительного хлама. Рядом большие чёрные пакеты и пустые пластиковые банки из-под краски. У другой стены темнеет бетономешалка. За ней строительные леса и картонные коробки, заботливо сложенные в аккуратную пирамиду.
«Где я?» — вторая мысль.
— Сюда! — слышно сзади.
Он пробует повернуть голову на голос. В ноздри ударяет едкий запах горелого мяса. Снова накатывает тошнота, и его опять рвёт. Проблевавшись, он пытается вытереть лицо рукой. Лицо жжет. От прикосновения на обожжённой коже лопаются волдыри. Нос забит рвотой, и Марк тяжело дыша, жадно хватает воздух ртом. В луже появляется чья-то тень. Свет фонаря подкрадывается сзади, целится прямо в сгорбленную спину. Луч приближается, и тень приближается тоже. Сначала длинная, размытая она быстро становится короткой и чёткой. Слышны шаги. Их глухой стук сливается с ударами сердца.
Сверху нависает тёмный силуэт. Его не видно, чувствуется спиной. Человек направляет фонарь прямо в лицо.
— Посмотрите сюда! — кричит кому-то тот, что с фонарем.
Опять слышны шаги. Быстрые, но не чёткие, сумбурные, прерывистые.
— Реанимационную бригаду быстрее!
— Уже вызвана.
Ему знаком этот голос. Определенно он уже слышал его где-то — этот низкий приятный баритон.
Пытается встать, но безуспешно. Луч фонаря медленно сползает с лица и устремляется вглубь тёмного двора.
— Он бежал оттуда?
— Да. Выпрыгнул из окна.
— Он все время был внутри? Как так случилось?
— Надо поднять, — ещё один голос.
Марк с трудом поднимает голову и видит перед собой три тёмных фигуры. Луч фонаря скользит по подворотне, освещая ободранные, изрисованные стены. Вырывает из темноты вентиляционные люки, бетономешалку с коробками, дымящийся мусорный контейнер и снова останавливается на нём.
— И всё же, его надо поднять, — повторяет подошедший, и берёт за плечи.
Пронзительная боль сковывает всё тело.
— Не… надо, — он пытается возразить, но получается лишь несвязное мычание.
Нестерпимо гудит голова. Его держат под локти почти навесу, и в таком положении несут к стоящему неподалёку белоснежному реанимобилю. Ноги висят, едва касаясь асфальта носками ботинок, голова болтается на груди.
— Сюда! — слышно рядом.
Мимо мусорного контейнера во двор, туда, где из окна первого этажа полыхает пламя, бегут люди. Вдали визжит сирена пожарной машины.
Его укладывают на носилки, и заносят в салон микроэлектробуса. Он закатывает глаза, еле удерживаясь в сознании. Кружится голова, и тошнота опять подкатывает к горлу.
— Похоже, ожоги лица и рук третьей степени, — слышит хриплый голос над собой.
Он опять размыкает тяжёлые веки. Перед ним человек в белой рубашке с болезненно-красным лицом. В слабом свете фонаря, на фоне белого его изъеденное морщинами лицо кажется багровым. Человек готовит шприц.
— Кто я? — тихо спрашивает он.
Краснолицый поворачивается и смотрит сквозь него. Затем молча, без единой эмоции, закатывает штанину и спиртом протирает кожу у щиколотки.
— Почти покойник, — устало говорит краснолицый знакомым Марку баритоном и вонзает иглу в пульсирующую вену.
— Тебя уже нет, — последнее, что он слышит, погружаясь в пустоту.