— А ты?
— Что ж, правильно отвечаешь, старина… Сегодня действительно здесь что-то произойдет такое… и я не думаю, что мы с тобой еще когда-нибудь увидим своих мамочек.
Николеску занервничал. Заерзал. Стал суетливо укладывать в вещмешок недоеденное. В спешке перевернул бутылку с минералкой, кое-как завязал мешок.
— Ты меня специально пугаешь? Да?
— Придурок, очнись ото сна. Сегодня ночью весь мир встанет на уши.
— Ты думаешь АЭС? Неужели они на это пойдут?
— Уже идут, — Воропаеву не хотелось смотреть Николеску, в глаза, в которых застыл первобытный ужас. — Если останешься в живых, найди способ передать моей родне последний привет. Весь адрес называть не буду, все равно не запомнишь, просто напишешь письмо: Подмосковье, Ирине Петровне Воропаевой… Привет — и все. Запомнишь?
— Да чего там запоминать — Ирина Петровна, а Подмосковье одно. А мою маму зовут Софьей, поселок Каменки… в Молдавии, как раз на 48-й параллели находится… Напишешь, что я геройски погиб при выполнении задания государственной важности… Ей легче будет это пережить.
— Давай пока не будем помирать. Я тебе вот что скажу: если на тебе большой крови своих ребят нет, сматывайся отсюда, куда глаза глядят.
Николеску набычился, желваки заходили шатунами.
— Крови-то нет, зато есть предательство. Когда меня взяли и стали бить, я раскололся, словно грецкий орех. Выдал дислокацию полка. Месторасположение штаба и всех огневых точек. Все секреты выложил… В ту же ночь чеченцы раздолбали весь полк… Кто мне это простит?
— Никто, но прежде всего ты сам не должен прощать себе подобное. Я тебя не учу, но сегодня кое-что произойдет такое, когда ты можешь снова почувствовать себя человеком. Понял?
Молдаванин поднял голову, в глазах стояли слезы.
— Не знаю, но я постараюсь отмазаться.
Он хотел еще что-то сказать, но к ним на крышу поднялся Саид Ахмадов. Очень внимательный и с крысиным чутьем. Воропаев пожалел, что разоткровенничался с Николеску. Однако Ахмадов, не подходя к ним, махнув рукой, сказал:
— Олег, спускайся, есть дело.
Они прошли в гараж, где на капоте «форда» была разложена карта Воронежа, возле которой находились Вахтанг с двумя своими людьми.
— Подойди сюда, — сказал он Воропаеву, — будем совместно мозговать, куда припаркуем эту тачку, — он постучал костяшками пальцев по капоту.
Воропаев разглядел на карте городок Нововоронеж, расположенный на левом берегу Дона, рядом — кубики АЭС. На них и застыл палец Вахтанга.
А в чем проблема? — спросил Олег, стараясь не смотреть на Вахтанга и вставшего рядом с ним Ахмадова.
— Как проехать через мост и остаться незамеченными? объяснил проблему Ахмадов.
— А что, тут один мост? Но вы не забудьте, что эта машина уже в розыске, поэтому нужно прежде всего иметь это в виду, — Воропаев закурил.
— Это не проблема, ее сейчас ребята переоборудуют под частное такси, поставят на крышу фонарь с шашечками и сменят номера. Важно проскочить через реку… Подумай, Алик, ведь за рулем будешь ты…
— Тогда я и решаю: поедем через Каменный мост. Он находится в самом центре, движение там самое интенсивное, легче затеряться в потоке машин или спрятаться за каким-нибудь автобусом или дальнобойщиком… Проскочим, не боись… Только куда потом направляться?
— Вот сюда, — черный от смазки палец Вахтанга уперся в водонапорную башню находящуюся между рекой и АЭС. — С моста свернешь направо, съедешь по развязке на шоссе и по нему двигай в сторону Нововоронежа…
— Кто со мной поедет?
— Вот эти орлы, — Ахмадов на шаг отступил в сторону, выпуская на первый план двух чернявых юношей. Среди них был молодой грузин с глазами серны, который днем укладывал в багажник «форда» какой-то груз. Второй человек столь же молод и сухощав, как Резо, только немного выше ростом. Его вьющиеся волосы давно, видимо, не соприкасались с расческой.
— Как тебя называть? — обратился к нему Воропаев.
— Называй его Вано, — влез в разговор Ахмадов. Явно шифровался. — За старшего будет Резо…
— Стволы берем? — не обращая внимания на реплику Саида, спросил Олег.
— Смешные слова говоришь, Алик, — Вахтанг улыбнулся, хотя в глазах по-прежнему чернела холодная глубина.
Возможно, еще что-нибудь сказал бы Вахтанг, если бы в этот момент не засигналила «Нокиа» , антенна которой торчала у него из камуфляжа. Вытащив трубку, он отошел в сторону от «форда» и, хотя пытался говорить на пониженных тонах, Воропаев услышал что он говорил: «Михайло? Очень хорошо, что дал о себе знать. Люди доехали? — Пауза, — Прекрасно, теперь давай сверим часы… сейчас восемнадцать сорок… без двадцати семь. Ты меня слышишь? Начинаем, как договорились… Хорошо, привет Сталинграду…»
Окончив разговор, Вахтанг вернулся к машине и тихо сказал Ахмадову: «Звонил из Волгограда Михайло, у него полный порядок с графиком…» И грузин, видимо, от удовлетворения потер руки, затем, расплывшись в улыбке, хлопнул по плечу Резо.
— Теперь от тебя, дорогой мой, будет зависеть попадем мы в десятку или нет… Все, разбегаемся! — сказал Вахтанг, — идите и готовьтесь к выезду. — Посмотрел на часы: — У вас еще есть время побриться, помыться, сходить в туалет, чтобы там не приспичило…
В Воронеже в августе темнеет рано: в десять вечера уже довольно плотные сумерки легли на широко раскинувшийся город, который сверху напоминал беркута в полете. И река, делая на севере изгиб, в лунном свете походила на турецкий ятаган — бритвенно острый и хищно изгибистый.