Я потом думал: как же точно и вовремя молодая команда перевела стрелки от надоевшей всем идеологии - на игру. "Голосуй, или проиграешь". Вся активная часть общества, в сущности, была втянута в эту игровую ситуацию: нажмешь на одну кнопку - один результат, нажмешь на другую - прямо противоположный. Как игра по телевизору. А человек в жизни в каком-то смысле - игрок.
Еще один игровой момент - кампания с телевизионными роликами "Выбирай сердцем": с телевизионного экрана простые люди говорили, что думают обо мне. Сейчас даже трудно представить, какой эффект дала эта кампания. Интерес к личности президента вырос. Народ удивлялся, задумывался. Настолько был силен контраст между сложившимся образом президента и этим призывом.
Избиратель как будто бы проснулся. Конечно, можно поставить на Явлинского, Лебедя, Жириновского, но готовы ли они гарантировать наше благополучие? Готовы ли они защитить людей от новых социальных передряг? Наверное, все-таки нет. А вот "новый Ельцин" - ожил, встряхнулся, может быть, опять поставить на него?
Политологи назвали потом итоги голосования "отложенным выбором", то есть люди проголосовали против резких перемен, против поворота назад, против передела и смены элит. Но я все-таки в этом словосочетании делаю акцент на втором слове. Это был их сознательный выбор - пусть все остается как есть до 2000 года.
В принципе, это была нормальная предвыборная работа. В предвыборном штабе шли встречи со всеми влиятельными группами общества. Хотите выжить? Помогайте. Хотите продолжать заниматься банковской деятельностью? Помогайте. Хотите иметь свободу слова, частные телеканалы? Помогайте. Хотите свободу творчества, свободу от цензуры и от красной идеологии в культуре? Помогайте. Хотите заниматься своим шоу-бизнесом? Помогайте.
Увидев, какая мощная молодая команда работает на Ельцина, киты бизнеса потянулись в наш предвыборный штаб. Они "вложились": кто организационно, кто интеллектуально, а кто и финансами.
Кто мешал Зюганову предложить тем же самым группам влияния свои гарантии, свои условия? Никто. Он решил, что средний класс и интеллигенция ничего не определяют - их слишком мало, - и поставил на обездоленных и недовольных, на безработных в регионах с кризисной экономикой, на жителей села. И просчитался! Даже в этих регионах нашлись социальные слои, которые не захотели расставаться с пусть маленьким, но уже нажитым добром, с образом жизни, с новыми возможностями - куда-то съездить, что-то увидеть, скопить денег на квартиру. Я не социолог, но абсолютно уверен, что именно эти скромные люди (класс "челноков", как их тогда называли) качнули маятник в мою сторону.
Таня вошла в работу штаба незаметно. Даже я, отец, вроде должен все замечать, и то не сразу обратил внимание, как все неуловимо и тонко изменилось. Таня просто рассказывала мне о заседаниях штаба, кто что сказал, какие были позиции, и я начинал совершенно неожиданно видеть целостную объемную картинку... При этом видел даже то, чего, возможно, не видел никто из этих молодых ребят. Свое личное мнение она, как правило, оставляла при себе. Это наше негласное правило Таня практически никогда не нарушала. Но если вдруг пыталась: "Папа, но я все-таки думаю... " - я старался разговор увести в сторону. Главным условием ее работы было одно: она - мой помощник. И не пытается, пользуясь положением дочери, что-то мне навязать.
Постепенно я начал понимать, что стратегия, предложенная аналитической группой, - это моя стратегия, это нормальная тяжелая предвыборная работа и только так и можно победить.
Кстати, после выборов все самое ценное, все лучшее, что было наработано во время предвыборной кампании, мы постарались включить в каждодневную жизнь президента. Отсюда пошли радиообращения президента к россиянам, отсюда постоянный анализ общественного мнения, измерение
политической температуры общества. Именно из этого совершенно нового подхода к работе Администрации Президента в конце концов родилась наша победа на парламентских выборах 1999 года и на президентских выборах 2000-го.
Я поставил задачу сделать из Администрации Президента настоящий интеллектуальный штаб. Самые сильные аналитики в стране должны работать на президента, на власть, а значит, на будущее страны. Приглашать их на любые должности. Не хотят идти в чиновники - не страшно, пусть работают в качестве советников, просто участников постоянных совещаний. В любом качестве они должны быть востребованы.
Именно тогда, летом 96-го года, я поставил своему штабу, своей администрации главную задачу. Преемственность власти. Преемственность власти через выборы. Задача эта - историческая, не имеющая прецедентов ни в новейшей, ни в прошлой истории России. В 2000 году президентом России должен стать человек, который продолжит демократические реформы в стране, который не повернет назад, к тоталитарной системе, который обеспечит движение России вперед, в цивилизованное сообщество.
Так, без лицемерия и жестко, была поставлена задача команде, которая пришла на работу в Кремль летом 1996-го. До выборов 2000-го оставалось четыре года.
Снова возвращаюсь в предвыборный год.
... Коржаков проглядел опасность. Он был уверен, что сумеет "съесть" Чубайса. На Таню просто не обратил внимания. А когда обратил, попытался выжить ее из штаба. Пошли разговоры: а почему, мол, она ходит сюда как на работу? Ей что, зарплату платят?
Начальник службы безопасности запретил Тане появляться в Кремле в брюках. Чего он добивался? Наверное, надеялся, что она вспыхнет, обидится, побежит жаловаться. А я не выношу ничего подобного. Но Таня отреагировала с юмором, в брюках ходить продолжала. В другой раз Коржаков продержал ее три часа в приемной.
Наконец, атмосфера слухов: мол, Таня заняла неподобающее ей помещение в Кремле (все это оказалось враньем) - меня вывела все-таки из себя. Я позвонил Коржакову: хорошо, не пускайте ее больше в Кремль. Александр Васильевич вызвал ее, заговорил ласково: "Таня, я, как старый друг семьи, не пускать тебя в Кремль, конечно, не могу. Но ты учти - сплетни ведь будут продолжаться... "
Он хорошо знал наши семейные отношения, нашу, ельцинскую, натуру... Но на Таню это все не подействовало. Математический склад ума и твердый характер легко и просто подсказали ей выход из этой душной, нетерпимой обстановки давления и мелочных уколов. Не замечать этого. Цель - важнее.
Коржаков с Барсуковым и Сосковцом реагировали на работу аналитической группы, социологов, телевизионщиков, то есть своих "конкурентов", довольно своеобразно. Старались с ними не общаться совсем. Запирались и никого не хотели видеть. О чем говорили между собой - не знаю.
Между тем приближался первый тур выборов.
Практически каждая предвыборная поездка превращалась в повод для моей отцовской гордости. Таня работала как вол, могла спать по три часа, проявляла немыслимое упорство в достижении результата. Могла переписывать вместе со спичрайтерами тексты выступлений десятки раз, десятки раз прорабатывать сценарии встреч или концертов. Я никогда не забуду, как готовился текст одного из моих обращений, посвященных 9 Мая. Таня подключила к работе практически всех знакомых журналистов, писателей. По иронии судьбы в основу окончательного текста был положен вариант, написанный чуть ли не самым жестким оппонентом президента Ельцина - журналистом Александром Минкиным. Обращение получилось чрезвычайно человечным и трогательным.
Я постепенно увидел, какой Таня невероятно работоспособный человек.
И еще - верный, преданный. И отцу, и своим друзьям.
Всю предвыборную команду я твердо настраивал на победу только в первом туре. Когда мне пытались приносить планы поездок, выступлений после 16 июня, связанных со вторым туром голосования, я все это возвращал без рассмотрения. "Если кто-то думает о втором туре, может отдыхать! Второго тура не будет", повторял я. Кто-то, наверное, думал, что я не до конца понимаю, какова реальная ситуация. Ничего подобного! Мне важно было передать весь свой заряд энергии, весь свой настрой тем, кто работал в моем штабе. Надо выложиться полностью, до конца - тогда будет результат.