Просматривая материалы, Каюм натолкнулся на дело Орозова. Его внимание привлекла также фамилия Сулайманова Омурхана.
— О, бисмило! — воскликнул Каюм так громко, что Чокаев вздрогнул и открыл глаза. — Эфенди, я нашел любопытный экземпляр. У пленного Орозова высланная из Киргизии тетка проживает в Херсонской области, а его родственник Сулайманов живет в Берлине!
— Это не трудно проверить, Херсонская область под немцами.
— Эфенди, а Сулайманов Омурхан реальное лицо. Я с ним вместе учился в институте. Но его нет в живых. В 1939 году он погиб в железнодорожной катастрофе.
— Ну, а сам-то пленный чего стóит?
— Указывает, что работал страховым агентом в городе Фрунзе.
— Возьмите, Каюм, этого пленного на заметку.
На следующее утро Каюм вошел в спальню Чокаева и застал его в кресле. После бессонной ночи Чокаев заметно осунулся и побледнел…
Передавали последние новости с Восточного фронта: «Не нынче-завтра большевистская Москва падет. Германские круги заявляют, что наступление на столицу большевиков продвинулось так далеко, что уже можно рассмотреть улицы Москвы через хороший бинокль».
— Комендант вывел пленных туркестанцев? — спросил Чокаев.
— Да. Выстроены на плацу. Клебс ждет.
— Захватите списки.
Проходя мимо длинного строя измученных, истощенных людей с тусклыми глазами мертвецов, Чокаев подумал о бесплодности своей затеи. Уже в который раз он встречается с пленными в разных лагерях: пересылочных, отборочных, концентрационных, — и неизменно ощущает эту свою неуверенность. За неудачу он заплатит головой. Ему припомнят англичан, в этом нет никакого сомнения. Поэтому сейчас он должен очень стараться, чтобы выполнить обещанное. К сожалению, для этого недостаточно его желания, инициативы, изворотливости. Все зависит от стойкости или слабости тех, на кого он так легко надеялся, когда доказывал в ведомстве Розенберга возможность быстрой «переделки» пленных мусульман на немецкий лад. Все оказалось значительно сложнее… Он едва наскреб мизерное количество разной дряни… Да и то при усиленной помощи немецких разведывательных органов.
Чокаеву ничего не оставалось, как произнести очередную речь и изложить идею «Туркестана», надеясь воодушевить пленных на борьбу против Красной Армии.
Когда Чокаев закончил, нашлось только несколько человек, пожелавших служить Великой Германии. Они стояли редкой неровной цепочкой в пяти шагах от основной массы пленных. Как бы Чокаев хотел поменять эти два столь неравных строя.
Чокаев нервничал… Он еще несколько раз обратился к пленным:
— Мусульмане! Дети мои! Подумайте хорошенько!..
Но в жиденьком, разорванном строю добровольцев не прибавилось…
— Зачитайте, Каюм, список тех, кто имеет высшее образование, пусть выйдут на десять шагов вперед, я хочу посмотреть на них…
— Бахадыров! Десять шагов вперед!
— Асанов!
— Орозов!
Так было выведено из строя пятнадцать человек. Шестнадцатый утром скончался.
Каюм положил список в портфель, и застегивая его, обратился к Чокаеву:
— Вы хотели увидеть Орозова… Он стоит третьим слева.
— Присмотритесь к нему.
Прошло около двух месяцев.
— В Легионово, — буркнул Чокаев так тихо, что шофер не расслышал.
— В Легионово, — громко повторил Каюм, легонько ударив перчаткой по плечу зазевавшегося шофера.
Дул порывистый ветер. Чокаев кутался в демисезонное пальто. Шофер вел машину быстро, стрелка спидометра не опускалась ниже восьмидесяти километров.
— Скорее бы уж добраться. Не то закоченеешь, — пробурчал Чокаев и чему-то усмехнулся.
— Через двадцать минут будем у генерала Мадера, — произнес Каюм. — Он ждет вас. Там и согреетесь.
Когда машина остановилась, генерал Майер Мадер с распростертыми объятиями направился к Чокаеву, долго пожимал руку. Кивком приветствовал Каюма.
— Как добрались, господа? — спросил генерал. — Надеюсь, поездка обошлась без приключений?
— Продрогли и жаждем тепла.
— Пройдемте в мой кабинет.
Кабинет занимал большую комнату в бывшем штабе Пилсудского. Юзеф Пилсудский во время третьего наступления Антанты в 1920 году возглавил поход на Киев. С приходом фашистов к власти заключил союз с гитлеровской Германией.
Майер Мадер, проявляя исключительную любезность, поддержал под локоть Чокаева, довел его до камина и, не отпуская руки, усадил в удобное бархатное кресло.
— Я часто грею тут свои старые кости. Распорядитесь насчет чая, — обратился генерал к адъютанту. — Непременно зеленого. Трудно, знаете ли, отвыкнуть, хотя последний раз я был в Средней Азии два года назад.