Отвесив поклон, Каюм вышел. Настроение у него было подавленное. Он представил себе вполне реальную картину конца его туркестанской власти. Конец почету, деньгам. Что же у него остается? Кучка приближенных… Да президентская печать… Вот и весь арсенал для борьбы за Туркестан.
Досадную горечь унижения почувствовал Каюм после этой встречи. Он зябко поежился и направился к станции метро. Дул холодный ветер, кружа и разбрасывая снег по улицам Берлина.
— Итак, — начал совещание Шелленберг, — как ни печально, я должен констатировать, что формирование легионов по национальному признаку, проводимое Восточным министерством, Верховным командованием совместно с комитетами, не оправдало наши надежды. Например, формирование Туркестанского легиона зачинатели провалили.
Шелленберг повернулся к генералу Мадеру, сидевшему от него справа:
— Я хорошо помню, уважаемый генерал, то время, когда вы… Да, да, вы… вместе с Чокаевым носились с идеей создания такого легиона… Тут есть еще один сторонник этой идеи, — он глянул в сторону Ольцши, но не произнес его имени…
Генерал Майер Мадер засопел, но возражать не стал; Шелленберг был прав. Хотя туркестанский легион формировался в Легионово по инициативе Остминистерства и лично профессора фон Менде, он, генерал Майер Мадер, не только не возражал против этого, но и с большим рвением взялся за сколачивание первых батальонов.
Сейчас, когда Главное управление имперской безопасности решило сколотить новое воинское соединение, более надежное, чем прежние части, на обсуждение был представлен «план Мадера» об организации «Восточно-мусульманского полка СС».
— А что скажет доктор Ольцше? — заканчивая совещание, спросил Шелленберг. — Вы согласны?
— Я не возражаю против того, чтобы в полку функционировали батальоны, сформированные по национальному признаку.
— У вас все?
— По этому вопросу все. Я хотел только знать, как решен вопрос насчет института «Арбайтсгемайншафт Туркестан»?
— Могу порадовать: положительно. Рейхсфюрер одобрил ваш проект. Поздравляю…
АТ был задуман как научно-исследовательский институт, и в то же время как учебный пункт для пропагандистов и разведчиков.
План Мадера пришелся очень кстати для доктора Ольцши. Теперь не надо будет идти к Каюму и Менде на поклон, чтобы заполучить себе нужных людей из мусульманской массы. А для АТ ему надо много людей. Очень много. В АТ он создаст и возглавит отделение медицины.
План Мадера устраивал и Шелленберга.
Доктор Ольцша был в хорошем настроении. Еще бы! Он добился поддержки Гиммлера в деле организации Мулла-Шуле. Это еще одна победа над фон Менде и над Каюмом.
ОТЪЕЗД ВДОВЫ ПРЕЗИДЕНТА
Доктор Ольцша пригласил Орозова в гостиницу в номер.
— Добрый вечер, Орозов! — приветствие прозвучало холодновато.
«Какая муха его укусила? Почему он не в духе?» — подумал Орозов. На столе лежала газета «Правда». Сводка «Совинформбюро», сообщавшая об освобождении Советскими войсками Смоленска и Рославля, обведена черными чернилами. На полях поставлен рунический знак.
Орозов не раз видел, как доктор Ольцша ставил подобные знаки, когда в газетах сообщалось о каком-либо трагическом для Германии событии.
«Вот где собака зарыта… Наши войска громят фашистов». Орозов едва сдержал радость.
— Закуривайте, Орозов…
Ахмат отрицательно покачал головой.
— Ну тогда рюмку водки?
— Аллах запрещает пить этот горячительный напиток.
— Будет вам, Орозов, сваливать все на Аллаха, — наполняя две рюмки, пробурчал доктор Ольцша.
— Если настаиваете… За успех в наших делах.
— Согласен. Пока у нас с вами дела идут неплохо. Но в связи с общей обстановкой на фронтах нам прибавляются новые заботы. Мы должны вбивать в башку каждого туркестанца уверенность в победе немецкого оружия. Многие из них охвачены серьезной болезнью — унынием. Кто-то разносит этот вирус. Кстати, Орозов, откуда вы знаете семью Мусабаевых?
Вопрос был неожиданным и встревожил Ахмата. Он поспешил ответить.
— С семьей Мусабаевых я не знаком. Я видел однажды Мусабаеву в доме Мустафы Чокаева.
О Мусабаевой органы СД располагали кое-какими сведениями. В прошлом жена миллионера — казаха, проживавшего в Китае и Англии. После его смерти, в тридцатых годах, выехала с сыном в Турцию. Там вторично вышла замуж за эмигранта — туркмена Когоды Ахмеда-оглы. Сейчас ее муж — преподаватель медицины в Берлинском университете. Поскольку Мусабаев был связан с англичанами, СД подозревало и Мусабаеву в причастности к этим связям. Дело Мусабаевой вел доктор Ольцше. Просматривая документы, он натолкнулся на донесение, в котором, не вдаваясь в подробности, сообщалось, что Орозова видели с Мусабаевой.