— Шарлотта, Чарли, но ты, наверное, уже знала это.
Я вхожу в фойе следом за ней, и она ведет меня вверх по лестнице.
— Я должна предупредить тебя, – начинает она, – это был Аарон Леру.
— Кто?
— Парень Нади и... враг мальчиков Хантсменов. Они начали встречаться совсем недавно, и она пыталась сохранить это в секрете от нас. В любом случае, это одна из причин, по которой нам пришлось попросить ее уйти, потому что этот зал был подарен семьей Хантсмен, твоей семьей. Так что на самом деле это конфликт интересов.
— Когда ты говоришь «враг», – начинаю я, – ты имеешь в виду, что они идут в бой и сражаются насмерть? Если да, скажи мне, когда состоится следующий бой, и я куплю попкорн.
Она смеется.
— Не совсем насмерть, но у них было много неприятностей как на игровом поле, так и за его пределами. Аарон влюблен в Даза, – она снова краснеет, и я подозреваю, что ей до смерти хочется расспросить меня о Далзелле Хантсмене. И все, что я смогу ей сказать, это то, что он придурок века наряду с Ройсом и Лейном.
Келли останавливается у приоткрытой двери на втором этаже и толкает ее дальше, но только для того, чтобы в лицо ударил запах фекалий. Туалетная бумага была разбросана по всему полу, кровати и «Хантсмены сосут член!» среди прочих непристойных и оскорбительных слов, написанных фломастером по всем стенам.
— Кто-то был занят, – выдыхаю я, пытаясь увидеть смешную сторону, одновременно натягивая вырез футболки на нос и рот, чтобы уберечься от вони. — И кто знает, все эти утверждения могут быть правдой.
— Мне очень жаль, – смущенно говорит Келли, – я найду кого-нибудь, кто это уберет, и уверяю тебя, Наде сделают выговор за это.
— Забудь об этом. Она явно расстроена из-за необходимости съехать, и я ее не виню. Куда она делась? Может быть, я могла бы подойти туда и извиниться перед ней. А затем создать армию против команды Хантсменов. Возможно, мне действительно начнет нравиться здесь, в AU.
Келли выглядит испуганной.
— Ты серьезно? Хантсмен не может, я имею в виду, не может ступить на территорию Леру.
— В свою защиту скажу, что я не Хантсмен, я Грант.
— Не имеет значения. Ройс назвал тебя Хантсмен, так что... – Она машет рукой, как будто я должна знать, насколько это особенное.
— Ты знаешь Ройса лично? – Я спрашиваю ее.
— Нет. Он пришел сюда, чтобы сказать нам присматривать за тобой, его младшей сестрой. Он сказал, что в последние годы тебе пришлось нелегко. – Ее рука непроизвольно тянется к левой щеке, в том же месте, что и мой шрам. В восьмидесяти процентах случаев я забываю, что у меня есть шрам, пока кто-нибудь не напоминает.
Мне следовало бы радоваться очевидной защитной натуре Ройса, но все, что я вижу в своем воображении, – это его руки, обхватившие мое горло.
Как только комната была убрана и тщательно разбрызган освежитель воздуха, я ставлю свои сумки и тяжело приземляюсь на кровать. Мне нужно купить чистые простыни и стеганое одеяло, и я надеюсь, что пятидесяти долларов хватит на это.
Но сначала я отодвигаю односпальную кровать от стены и проверяю каждый дюйм своей комнаты на наличие скрытых камер и глазков. Как только я достаточно удовлетворена, я направляюсь по коридору в общую ванную. В одном из туалетов кто-то есть, поэтому я жду, пока они уйдут, прежде чем сканировать стены каждой душевой и туалетной кабинки, под раковинами, за сиденьем унитаза, пока не буду уверена, что там чисто.
На этом все не заканчивается, потому что я стала такой, и знаю, что каждый раз, когда я принимаю душ или пользуюсь туалетом, проверяю кабинку снова, а затем снова на следующий день, на случай, если кто-то прокрался туда, чтобы установить камеру, пока она пустовала.
Вернувшись в свою комнату, я позволяю себе немного расслабиться, хотя мой взгляд продолжает блуждать по каждой поверхности в поисках чего-нибудь неподходящего. Я знаю, что уже проверила комнату, но все же не могу избавиться от растущего беспокойства из-за того, что нахожусь в незнакомом месте, в окружении людей, которых я не знаю.
Я достаю из коробки свой новый телефон, не что иное, как Apple iPhone, которые в Новой Зеландии стоят дорого, и пытаюсь вставить SIM-карту со своего старого телефона. Неудивительно, что она не подходит, а это значит, что мне придется пойти в магазин, чтобы перенести свою информацию. И это тоже будет стоить.
Я: SIM-карта не подходит, и мне нужны постельные принадлежности.
Даз: Ага
Ответ приходит тридцать три минуты спустя, и я просто закатываю глаза. Думаю, сегодня я буду спать на грязном пустом матрасе.
9
Когда я распаковываю те немногие вещи, которые у меня есть, и раскладываю их по ящикам, в мою дверь громко стучат. Естественно, я ищу оружие, потому что это то, кем я стала, но я оставила нож для стейка в доме Хантсмена, и мне нужно его заменить. Мне серьезно нужно разобраться со своим дерьмом.
— Кто там? – Я зову.
— Жнец, – отвечает хриплый глубокий голос. Единственный инструмент в моей комнате, который мог бы сойти за оружие, – это заколка для волос, поэтому я держу ее на ладони, готовая выбить глазное яблоко или два.
— Мне не до посетителей, – говорю я жнецу.
— Ах, черт, – стонет он, – это Лейн, все в порядке.
— Думаю, я бы предпочла «жнеца», – бормочу я, приоткрывая дверь, чтобы меня встретило суровое выражение лица под козырьком черной бейсболки.
— Очевидно, тебе нужно пройтись по магазинам, – говорит он, прищелкивая языком.
— У меня нет простыней, чтобы спать на кровати.
— Первая мировая проблема, – ударяет он.
— Говорит Хантсмен.
— Поторопись.
— Мы отправляемся прямо сейчас?
— Да, – отвечает он, держа кредитную карточку двумя пальцами. — Сойти с ума.
— И ты должен сопровождать меня?
— По приказу.
— По чьему именно приказу?
— Нашему.
Пользуясь возможностью подружиться со своенравным кузеном:
— Так ты можешь взять меня с собой на экскурсию, чтобы потом посмотреть на твою резьбу?
— Не думал, что тебе это действительно интересно.
Мне не интересно.
— Конечно, интересно. Ты знаешь, как говорят: ”заготавливай сено, пока светит солнце".
— Эта цитата даже не соответствует ситуации.
Я закрываю свою дверь, проверяю ее три раза, чтобы убедиться, что она заперта, и следую за этой задницей в черных джинсах к лестнице. Спустившись на первый этаж, мы проходим мимо общей комнаты, где группа моих соседей по дому с любопытством наблюдает за нами.
— Так ты здесь такой же знаменитый, как Даз и Ройс?
Он снова прищелкивает языком.
— Я не обращаю особого внимания на них, – и больше ничего не говорит, пока мы не оказываемся внутри его темно-фиолетового классического "Понтиака". — И тебе тоже не следует.
Я совершенно уверена, что в его совете есть двойной смысл, но я не могу утруждать себя его расшифровкой, тем более что мои мысли заняты другим.