— Неудивительно, что Лейн дистанцируется от нее.
— Верно. Интересно, как Даз и Ройс относятся к тому, что мисс Простушка Джейн стала их сестрой?
— Очевидно, ее мама великолепна.
— Правда?
— Да, типа, выигрывала конкурсы, когда была моложе.
Я больше не остаюсь слушать и вылетаю из раздевалки, затем сигналю Лейни, подходя к стойке. Его взгляд с беспокойством блуждает по моему красному лицу, но я отказываюсь смотреть ему в глаза и ухожу, пока он оплачивает счет.
— Твоя одежда, – говорит он, бросая сумки, битком набитые джинсами, шортами, футболками и свитшотами, рядом со мной на скамейку, на которой я сижу возле магазина.
— Теперь ты можешь отвезти меня обратно в мое общежитие, – говорю я ему, делая шаг вперед, чтобы он не мог видеть мои стеклянные глаза, близкие к слезам. Я также не хочу, чтобы кто-то предполагал, что рыжая простушка Джейн рядом с Лейном Хантсменом - его девушка.
— Хорошо, – говорит он позади меня, в то время как мои мысли проносятся со скоростью тысячи миль в час.
Черт, я думала, что оставила все это позади. Я думала, что достаточно сильна, чтобы не обращать внимания на подобные комментарии. И это то, что злит меня больше всего, не их мерзкие комментарии, которые я случайно подслушала, а тот факт, что я позволила их жестокости повлиять на меня. Если бы только они знали, что я пережила под рукой Алана Лонгмайра. Если бы только...
— Там что-то случилось? – Мягко спрашивает Лейн, как только мы усаживаемся в его Понтиак, его татуированные пальцы замирают на ключе в замке зажигания, прежде чем завести зверя.
— Все в порядке, тебе не нужно притворяться, что тебе не все равно.
Он бормочет что-то себе под нос, чего я не улавливаю, и заводит двигатель. На этот раз я благодарна за свирепый рев, который заглушил отвращение к самой себе, съедающее каждую унцию достоинства, которое у меня осталось.
Когда машина не трогается с места, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, почему он колеблется, и его темный взгляд прикован к моему лицу.
— Ты все еще хочешь посмотреть на мою резьбу?
— Нет. Я плохо себя чувствую и просто хочу вернуться в свое общежитие.
— Хорошо.
10
Как только я возвращаюсь в свою комнату, я укладываю кое-какую одежду в сумку и засовываю пятидесятидолларовую купюру в карман. Пятидесяти долларов мне хватит, чтобы купить билет на автобус куда-нибудь, потом я свяжусь с мамой и спрошу её...нет. Я не могу связаться с мамой, потому что у нее все еще медовый месяц, и у меня нет доступа к моим кредитным картам или удостоверению личности, чтобы снимать наличные со своего счета.
И все же мне нужно уехать, потому что я просто не могу оставаться в этой адской дыре. Подумай трезво, Чарли. Как мне выбраться отсюда? Потом до меня доходит. Никау. Я свяжусь с Никау.
Я нахожу его номер на своем старом телефоне и добавляю его в контакты своего нового телефона. Я понятия не имею, сколько сейчас времени во Франции, но они не могут быть настолько далеко позади или впереди.
Он звонит четыре раза, прежде чем…
— Здравствуйте, телефон Никау. – Женский голос, французский и сексуальный, отвечает на его мобильный.
— Эм, Никау там?
— Кто ты? – спрашивает она на ломаном английском.
— Его друг. Чарли. Он поблизости? Ты можешь позвать его? Это вроде как срочно.
— В данный момент он в душе, но я передам ему, что ты звонила.
— Спасибо тебе.
Я не имею права чувствовать себя раздавленной в этот момент, потому что Никау - свободный парень и может встречаться с кем захочет, но я не могу отрицать, что я опустошена. Наверное, в глубине души я думала, что, как только закончится его регбийный контракт с клубом, он вернется домой, и мы снова будем вместе. Я улучаю момент, чтобы перевести дух от разочарования, прежде чем позвонить Би, которая, вероятно, сейчас вернулась на Фиджи и восстанавливается после смены часовых поясов.
Телефон звонит несколько раз и переключается на голосовую почту.
— Би, это я, – делаю паузу на мгновение, чтобы обдумать, как мне изложить свою проблему. — Я не уезжала из Аддингтона, хочешь верь, хочешь нет, и я учусь в колледже, AU, и я не хочу быть здесь. Ты можешь мне перезвонить?
Я смотрю на свое отражение в зеркале, провожу пальцами по своему шраму и вздрагиваю, когда в моих мыслях возникает лицо Алана Лонгмайра.
Странно, но иногда мой шрам болит, отдаваясь эхом на левой стороне лица. Мой врач в Веллингтоне сказал, что это, возможно, психосоматическое заболевание, и заверил меня, что кожа полностью зажила и не будет причиной моей боли. Он прав, потому что кожа имеет тенденцию болеть, когда я напряжена и напугана, как сейчас.
Лучшее средство для облегчения боли - это пакет со льдом и отключение моего мозга, но в данный момент я не могу сделать ни того, ни другого.
Мои волосы в беспорядке. Я имею в виду…когда они никогда не были в беспорядке? Даже когда я завязываю их сзади в тугой хвост или косу, пряди беспорядочно вьющихся волос все равно выпадают. Мои щеки все еще алые, но не такие яростные, как тогда, когда эти сучки с отвращением говорили о моем некрасивом лице и уродливом шраме. Никау считал меня красивой, фактически он говорил мне это каждый день. Может быть, он солгал, потому что ему было жаль меня. Может быть, все это гребаная ложь.
Я перекидываю сумку через плечо, открываю дверь и выхожу в коридор второго этажа Камиллери Холл. На лестничную площадку с лестницы в конце коридора выходит пара моих товарищей по общежитию, с которыми мне еще предстоит официально познакомиться.
— Привет, Шарлотта, – говорит девушка с длинными каштановыми волосами, доставая ключ из кармана джинсов.
— Привет. Ты знаешь, как меня зовут?
— Да, – улыбается она, – я Блэр, а это Лейси.
— Привет, приятно познакомиться, – говорю я им, протискиваясь мимо, замечая, что они проявляют особый интерес к сумке, перекинутой через мое плечо. — Вы знаете, где находится тренажерный зал? – Это их обманет, я просто притворюсь, что мне нужно потренироваться, а в сумке мое полотенце и смена одежды.
— Который из них? – Отвечает Лейси. — Их несколько. – Ее щеки краснеют, прежде чем она говорит: — Ройс и Далзелл ходят в тренажерный зал для своих тренировок... Потому что, ты знаешь, они квалифицированные спортсмены.
— Желательно в спортзал с боксерской грушей, а не в зал, куда ходят мои мудацкие сводные братья? – Я понимаю, что мне не следовало использовать слово «мудак», но дерьмо случается.
Они, кажется, озадачены моей резкостью, поэтому я думаю, что пришло время закончить разговор и сбежать.
— Неважно, – добавляю я, — я найду спортзал, – и ухожу от них к лестнице.
Я почти уверена, что за величественными парадными воротами AU есть автобусная остановка, так что это мой пункт назначения. Если это не удастся, я пойду в город на главную автобусную станцию и куплю билет до Чикаго. Как только я окажусь в Чикаго, мне нужно будет найти способ купить билет на самолет до Окленда. Наверняка найдется кто-нибудь, кто посочувствует молодой женщине, оказавшейся в затруднительном положении, и купит для меня билет за тысячу долларов. Даже несмотря на то, что у меня нет паспорта или другого удостоверения личности. Черт.