Оказавшись под палящим солнцем, я на мгновение останавливаюсь, чтобы сориентироваться, прежде чем сбегаю по ступенькам и поворачиваю налево, к университетскому центру.
Инстинктивно мне хочется побежать к автобусной остановке, чтобы добраться туда быстрее, но это может показаться подозрительным, поэтому я подавляю свое желание, когда студенты проходят мимо с книгами подмышками, а из окон гремит музыка.
Когда я перехожу дорогу, что-то побуждает меня оглянуться на фасад Камиллери Холл из красного кирпича и увидеть Лейси и Блэр на ступеньках. Блэр прижимает телефон к уху и смотрит в мою сторону, в то время как пальцы Лейси лихорадочно работают с экраном ее телефона.
Возможно, это мое воображение, но наблюдают ли они за мной, чтобы увидеть, куда я иду? Нет. Не будь смешной. Как только я оказываюсь в конце улицы, я оглядываюсь еще раз, прежде чем завернуть за поворот и выйти из зоны их обзора. Они сошли со своего места на верхней площадке бетонных ступеней Камиллери Холла и теперь идут по улице позади меня. Блэр все еще прижимает телефон к уху, в то время как Лейси опускает голову, когда наши взгляды встречаются.
— Привет, Шарлотта, – окликает кто-то на другой стороне дороги, и я вздрагиваю. Это Келли с девушкой, которая вполне могла бы быть ее близнецом. — Куда ты направляешься?
— Эм, в спортзал, – говорю я ей, – но я не уверена, как его найти.
Близнецы переходят мне дорогу и встают на моем пути, что кажется преднамеренной попыткой отвлечь меня. Или, может быть, я параноик.
— Итак, это Лия, – начинает Келли, – и мы хотели спросить, не хочешь ли ты попробовать себя в этом году?
— Попробовать?
— Для команды поддержки, – отвечает Лия, и при ближайшем рассмотрении я вижу, что у них совершенно разные черты лица, так что вряд ли они близнецы. Однако у них одинаковый оттенок светлых волос, одинаковой длины волосы, собранные в конский хвост, одинакового фасона платья, одинакового роста и, вероятно, одинакового веса.
— Да? Хм, я не знаю, подхожу ли я для черлидинга, – отвечаю я, находя это предложение действительно странным.
— Просто, поскольку ты сестра Ройса, тебя, вероятно, примут...
— Что, если я действительно плохая? Я имею в виду…не заняла бы я место кого-нибудь более достойного.
— Ну, нет, не обязательно, – Келли бросает взгляд через мое плечо и кивает. Я немедленно поворачиваюсь посмотреть, с кем она незаметно общается, и неудивительно, что это Лейси и Блэр.
— Что именно здесь происходит? – Я нажимаю.
— Мы думаем, что ты пытаешься уйти, а мы не можем этого допустить, – сообщает мне Лейси.
— Почему тебя это волнует?
Ее большие зеленые глаза поворачиваются влево при звуке ревущего двигателя, солнечный свет падает на блестящую фиолетовую краску, заставляя меня прищуриться, когда "Понтиак" подъезжает к нам.
Он наклоняется к пассажирской двери и открывает ее.
— Садись.
— Нет, спасибо.
— Это был не вопрос, – рычит Лейн.
— Привет, Лейни, – кокетливо окликает Лейси, и я бросаю на нее самый мрачный взгляд, какой только могу изобразить.
Я начинаю:
— Я думаю, Лейси вызвалась пойти с тобой вместо...
— Садись, Шарлотта, – снова рычит Лейн, на этот раз в его тоне больше яда.
— Прекрасно.
Я неохотно забираюсь в его "Понтиак" во второй раз за сегодняшний день и вдыхаю аромат мази, жира и сигарет, крепко прижимая сумку к груди.
— Ты не выглядишь довольным, – говорю я, когда смотрю на этот темный взгляд, скрытый тенью от козырька его кепки.
— Открой свою сумку, – требует он.
— Сейчас не время для тебя отрываться от моих трусиков, Лейни, – шучу я, – тем более что твои подружки, во множественном числе, наблюдают.
Я замечаю слабую улыбку, просто легкое приподнимание уголков его рта, прежде чем он рычит:
— У меня нет подружек. А теперь открой свою сумку.
— Ты рассказал Лейси об этом факте, потому что...? – Я корчу гримасу и указываю большим пальцем на четырех девушек, стоящих на дорожке и наблюдающих за нами с надеждой в глазах. Я хорошо знаю этот образ - девушки, которые продали бы свои души, чтобы стать популярной рядом со спортсменом номер один. Не то чтобы Лэйни был спортсменом; на самом деле, я не знаю, чем занимается Лэйни.
— Ты пыталась сбежать? –рявкает он на меня.
— Нет. Ты потянул за короткую соломинку, чтобы стать моим надзирателем и лакеем брата-Хантсмена?
— Веришь или нет, – говорит он, агрессивно вырывая у меня сумку, чтобы расстегнуть ее, – я вызвался добровольно, и я не их гребаный лакей.
— Ты вызвался сводить меня по магазинам?
— Да, – говорит он, роясь в моей сумке, — и я пожалел об этом секунд через пять. – Он показывает два бюстгальтера. — Тебе нужны два, чтобы пойти в спортзал?
— Да, чтобы переодеться.
Снова уголки его рта приподнимаются.
— Похоже, ты пыталась сбежать.
Ни в чем не признаваясь, я говорю :
— Итак, это будет происходить каждый раз, когда я выхожу из общежития? Твои маленькие шпионы-поклонницы звонят тебе, чтобы сообщить, что я пытаюсь сбежать из Алькатраса? Я почти уверена, что тебе это быстро надоест.
Он начинает:
— Позволь мне кое-что тебе объяснить...
— Кстати, ты все еще держишь мои бюстгальтеры, – напоминаю я ему.
Он колеблется, прежде чем бросить их обратно в мою сумку и застегнуть ее.
— Южная сторона - территория Хантсменов. Все эти общежития и студенты находятся под нашим управлением. Это означает, что все эти студенты на юге, а также многие преподаватели и профессора наблюдают за тобой.
— За мной? Серьезно? Я не настолько интересна.
— Мы сказали им следить за каждым твоим шагом, и это то, что они делают. И я думаю, что ты интересная, – его темные глаза снова скользят по моему шраму, и я проглатываю свою ненависть к себе. Клянусь, чем дольше я нахожусь здесь, в Аддингтоне, тем выше вероятность того, что у меня разовьется язва желудка.
— Почему? Потому что у меня есть шрам, который может видеть весь мир?
— Нет, потому что у тебя есть глубокие темные секреты, которые я очень хочу исследовать.
Я запинаюсь от его слов, которые можно было бы истолковать по-разному.
— Возможно, тебе придется сначала спросить Лейси, прежде чем ты запустишь руку в мои секреты, – издеваюсь я, открывая дверцу машины. Она все еще стоит там, глядя на Лейни своими большими зелеными глазами, мерцающими любовью. Такая милая... что хочется блевать. — Она может подумать, что ты изменяешь.