— В любом случае, я останусь рядом с тобой, пока он не приедет.
— Вы так добры. – В моей голове звенит тревожный звоночек, и я осматриваю бар в поисках друзей Ройса. — С кем ты пришел?
— Ни с кем.
— Ты обычно приходишь в бар один? –
— Да, чтобы посмотреть игру на большом экране, поиграть в бильярд, поболтать и прочее дерьмо.
— Самостоятельно? – Я подчеркиваю, ни капельки не купившись на его историю.
Его большие руки отламывают еще несколько арахисовых скорлупок, забрасывая орехи обратно внутрь, затем зачерпывают выброшенную скорлупу и кладут ее обратно в миску.
— Тебе нравится итальянская кухня? – наконец он спрашивает, и мой мир начинает рушиться.
— Иногда.
Боковым зрением он замечает кого-то, входящего в бар, и поворачивается в их сторону, чтобы проверить. Это не Лейн, поэтому он снова поворачивается лицом к бару.
У меня сжимается в груди.
— Ты следил за мной здесь? – Я спрашиваю его прямо.
Кто-то еще заходит в бар, и на этот раз это Лейн, и я игнорирую трепет в груди. Ройс отходит от бара и подходит к Лейну, когда тот направляется к нам. Они тихо разговаривают в нескольких футах от меня, темный взгляд Лейни из-под козырька бейсболки все время прикован ко мне.
Еще одно пронзительное хихиканье прерывает мои мысли, и я снова оглядываюсь на Надю, которая, казалось бы, прекрасно проводит время с пятью спортсменами в одиночестве. Однако я полностью осознаю, что как только в кадре появляется вторая или третья женщина, веселье пропадает.
Лейн занимает место Ройса, а я опускаю голову и смотрю на рассеивающуюся пивную пену в своем бокале.
— Могу я заказать тебе что-нибудь поесть? – мягко спрашивает он. Когда я не отвечаю ему, он говорит: — Нет. Не голодна? Их жареная картошка с завитками просто великолепна.
Я вздыхаю.
— Что происходит, Лейн? – Я спрашиваю его. — И не морочь мне голову.
30
Лейн заказывает "Джим Бим" и окидывает взглядом зал. Убедившись, что в баре все в порядке, он снова сосредотачивается на мне, окидывая своим темным взглядом мое сидящее тело.
— Ты неравнодушна к Нейту Киллиану? – Бум. Поехали. Я не могу игнорировать яд в его голосе, когда он спрашивает.
— Какой Нейт? – Сладко спрашиваю я.
Он не выглядит довольным.
— Тебе сказали держаться от него подальше.
— В прошлый раз, когда я проверяла, мы жили в свободной стране, где женщинам не нужно разрешение от мужчин.
Перед ним ставят бокал с Джимом Бимом, и он делает глоток.
— Что ты с ним сделал? – Я спрашиваю.
— Ничего.
— Почему-то я тебе не верю. В конце концов, именно ты убил того человека в лесу.
Он хихикает.
— Все, что мы сделали, это любезно попросили Нейта отказаться от свидания с тобой, и он согласился.
— Любезно?
— Да. Были добры к нему.
— Хотя почему? Почему для тебя так важно сделать меня несчастной?
— Это не входит в наши намерения.
— Я сидела в том ресторане одна, ожидая, когда он появится, и никому не пришло в голову связаться со мной, чтобы сказать, что он не придет. – Слезы наворачиваются на мои глаза, и я отворачиваюсь от него, чтобы он не мог видеть горе на моем лице.
— Мы предположили, что он собирается связаться с тобой под каким-нибудь предлогом для отмены, – объясняет он.
Я выдыхаю и смахиваю слезы.
— Как ты узнал?
— Даз столкнулся с ним по этому поводу, потому что он проявлял к тебе интерес.
Очевидно, что он не рассказывает мне всю историю. На самом деле, это может быть не настоящая история. Кто, черт возьми, знает больше.
— О, и так получилось, что он признался во всем, как по волшебству? – Я щелкаю пальцами.
— Да. – Он делает еще глоток "Джим Бим" и постукивает пальцем по барной стойке. — В любом случае, что такого замечательного в Нейте Киллиане?
— Ничего, – вздыхаю я. — Он кажется милым и был готов встречаться со мной тайно, потому что... ну…Мне не нужно объяснять это по буквам, не так ли?
Он опускает голову, и я смотрю в его сторону, чтобы прочитать выражение его лица и найти уныние и печаль. Единственный раз, когда я видела этого человека таким подавленным, был, когда Роберт Хантсмен напомнил ему, что быть художником - неподходящая карьера.
Лейн бросает на меня взгляд из-под козырька своей кепки, и наши взгляды встречаются. Я застряла в этом моменте и, кажется, не могу оторвать глаз от его смуглой красоты. Грузовик мог бы прямо сейчас проломить стену, и я все равно не смогла бы разорвать эту связь между нами.
Он наклоняется вперед, так что его губы оказываются всего в двух дюймах от моих, разжигая взрывной огонь внутри меня. В комнате, кажется, воцаряется тишина. Никаких голосов. Никакого смеха. Никаких спортивных комментаторов. Никакой музыки. Бар опустел, и только я и Лейн, горим.
Он поворачивает голову в сторону, чтобы козырек его кепки не ударил меня по лицу, и прижимается губами к моим, немедленно вырывая вздох из моего рта. Когда он отстраняется, я хватаю его за предплечье, опасаясь, что развалюсь на части.
— Ты напрасно тратишь на него время, – шепчет он, слизывая мой вкус со своей нижней губы.
Я прочищаю горло, прежде чем хрипло говорю:
— Ты не подпускаешь меня ни к одному мужчине, включая тебя.
— Мы заключили договор, – заявляет он, пока его темный взгляд все еще прикован к моему лицу, сжигая меня. Его рука убирает прядь рыжих волос с моих глаз, и я отказываюсь ослаблять хватку на его предплечье. Тыльная сторона его кулака скользит по моей покрытой шрамами щеке и останавливается у моих губ, когда он проводит большим пальцем по моей нижней губе.
Я теряюсь в его грубых и навязчиво красивых чертах, которые меня так интригуют. Татуировки, выбивающиеся из-под его футболки, которые я хочу рассмотреть под микроскопом, каждая отметина и каждый изъян такие завораживающие.
Но его слова эхом отдаются в моей голове, мы заключили договор, и я отворачиваюсь от него, чтобы проверить, видит ли Надя мое разочарование. Я чувствую тяжесть его взгляда, преследующего меня, пожирающего меня заживо. Он не видит никого, кроме меня.
Его теплые мозолистые руки обхватывают мое лицо, насильно поворачивая мою голову снова к нему лицом. Возникает колебание, когда он обводит взглядом мой шрам и рот, прежде чем его рот обрушивается на мой.
С нетерпением я принимаю его язык, губы и тело. Его вкус - сигареты и Джим Бим, а его прикосновения - динамит. Мои трусики быстро намокают, когда он нажимает сильнее, погружаясь глубже, его рука находит мое бедро, и его рот стонет в мой.
Его мягкий язык переплетается и танцует с моим, и у меня перехватывает дыхание, погружая меня в забытье.
— К черту договор, – выдыхает он мне в рот, притягивая меня ближе к себе.
Я ослабляю хватку на его предплечье и обвиваю руками его шею, когда он поднимается на ноги и сильно прижимается своим телом к моему. Он тверд, как скала, а я мокрая, как река, и мы спускаемся к вратам ада.