— Тебе было больно? – Я спрашиваю его.
— Не-а, не совсем. А тебе? –спрашивает он, поворачиваясь ко мне.
— Немного болит в средней части спины, но беспокоиться не о чем.
— Лэйни сказал мне, что ты набросилась на какого-то парня. Глупый ход.
— Как это было глупо?
— Он мог убить тебя одним ударом сбоку по голове.
— Эм, извини меня, Ройс, – я загораюсь желанием поспорить с ним, — Я знаю, что делаю, и я хорошенько пнула его по яйцам, спасибо.
— Мне все равно, – рычит он. — Не делай больше глупостей.
Я сижу в тишине, погруженная в размышления, как будто меня только что отчитал мой отец. Только когда мы покидаем кампус, я спрашиваю:
— С Лейни и Дазом все в порядке?
Он кивает.
— У них синяки. Вот и все. Это был хороший бой, я наслаждался им. А потом мы устроили вечеринку на улице возле дома братства.
Мое сердце падает. Вот почему Лейн хотел уйти прошлой ночью на вечеринку, а не тусоваться с нами, неудачниками. Все в порядке, я справлюсь. Меня так и подмывает посмотреть видеозапись вечеринки в социальных сетях, но я не хочу разочаровываться, если случайно увижу, как один татуированный красавец целует девушку, которая не я. Я бы тоже почувствовала такую же ревность, если бы увидела, как один хоккеист на льду размером 6 футов 4 дюйма целует девушку, которая тоже не я.
И почему я вообще об этом думаю? Не похоже, что они преданны мне. Возьми себя в руки, Чар.
— У меня небольшое похмелье, – добавляет он, – так что ах... если ты сможешь воздерживаться от попыток завязать разговор всю дорогу до дома, я был бы счастлив.
— Меня это устраивает.
Оказавшись за городом, окруженным холмистыми полями, я закрываю глаза, и в моем сознании возникает лицо Лейни. Этот трах пальцами был чертовски горячим. И то, как он целуется. И то, как он ударил Остина. Типа, бум. Такой горячий. Я начинаю говорить как Надя и громко хохочу, а потом резко просыпаюсь, когда вспоминаю, где я нахожусь.
— Я не собираюсь спрашивать, – бормочет Ройс.
— Мне приснился сон.
— Не хочу знать.
— У тебя есть девушка, потому что я серьезно не понимаю, как какая-либо женщина может тебя терпеть? – Я шиплю.
Он не отвечает.
— Или, может быть, ты просто прихватишь одну или двух своих шпионов-поклонниц на ночь. Это объясняет, почему они рвутся к тебе. Типа, выбери меня, выбери меня. Я хочу быть шлюхой квотербека AU Flames. Выбери меня. Выбери меня. –Я заканчиваю свою тираду звуком рвоты.
— Тигры, – кусается он.
— Что?
— AU Tigers. «Flames» - хоккейная команда.
— О. Неважно.
— К твоему сведению, если я думаю, что девушка того стоит, я приложу усилия, в противном случае нужен щелчок пальцами, чтобы затащить одну из них в свою постель, меня вполне устраивает.
— Что? – Я визжу немного громче, чем намеревалась. — Ты только что сказал ”щелчок пальцами"?
— Да, например так, – он щелкает пальцами, приводя мне пример.
— Я знаю, что это значит. Я просто ошеломлена твоей вопиющей... погоди. Подожди. Я чувствую это. – Я прижимаю руку к груди, изображая страстное желание. — Я чувствую волшебное притяжение. Боже мой, это потрясающе, – издаю фальшивые звуки оргазма. — Как будто я так хочу унизить свое самоуважение только для того, чтобы заняться сексом со спортсменом из семьи Хантсмен.
— Видишь, это работает, – напевает он.
— Это была шутка.
— Я в курсе. И секс со мной - не среднячок.
— Я поверю тебе на слово, душитель.
— Мне можно верить на слово. – Он поворачивает за поворот, и в поле зрения появляется гигантский нелепый особняк в обрамлении вечнозеленых деревьев, и тревога сильно бьется у меня в груди. — Мы здесь. Спасибо, черт возьми.
— Да, спасибо, черт возьми.
Он подъезжает к воротам, вводит код безопасности, и ворота медленно открываются. Подъездная дорожка огибает поворот, обсаженный высокими деревьями, поэтому я не могу видеть фасад дома, чтобы увидеть, здесь ли машины Даза и Лэйни.
Когда мы проезжаем сквозь тень, создаваемую деревьями, дрожь пробегает у меня по спине, хотя и не холодно, когда фасад огромного дома выходит на свет.
— Похоже, мы прибыли первыми, – Ройс звучит не удивленно, когда маленькая бледная фигурка выходит на палубу, одетая в сливочно-желтый сарафан, идеально выглаженный и облегающий. Я опускаю взгляд на свои колени и вижу, что ткань платья Нади уже помялась, и моей маме, вероятно, найдется что сказать по этому поводу.
Она грациозно, но застенчиво машет нам, когда мы приближаемся, и как только Ройс тормозит, я выскакиваю, чтобы обнять это крошечное тельце.
— Лотти, ты выглядишь такой здоровой и счастливой, – радостно говорит она.
— Правда? – Я удивлена, но смирись с этим. При ближайшем рассмотрении ее кожа равномерно загорела до цвета вареной курицы, но я подозреваю, что загар появился в салоне красоты, а не на солнце французской Rivera.
— Рада тебя видеть, – грузная фигура Вайолет стоит позади мамы, ее румяное, симпатичное лицо сияет. Странно, но с ней я чувствую себя больше как дома, чем со своей собственной мамой.
Я знаю Вайолет всего неделю, но я обнимаю ее так, словно знаю дольше.
— Роберт разговаривает по телефону в своем кабинете. Он скоро выйдет поздороваться, – говорит мне мама, гордо улыбаясь Ройсу. Ей нравится видеть меня и вундеркинда номер один вместе, как будто это подтверждает нашу состоятельность, пока ее бледные, затуманенные глаза не опускаются на мою юбку, а ее улыбка не становится жестче. А, она заметила складки.
— Хорошо, – отвечаю я. Я всегда чувствовала себя неловко в присутствии Роберта, но, возможно, это больше связано с моим предубеждением против богатых элитарных мужчин, чем с чем-либо еще. Что ж, это та линия, которую я пытаюсь донести до себя.
— Я просто припаркую машину, – говорит Ройс и бросает наши сумки у входной двери.
Я хватаю свою сумку и перекидываю ее через плечо.
— Я поднимусь и распакую свою сумку, – предлагаю я.
— Это та же комната, что и в прошлый раз, Шарлотта, – кричит мне вслед Вайолет, поскольку мы идем в двух разных направлениях. Она направляется на кухню, а я поднимаюсь наверх. — Я застелила чистые простыни.
Хорошо, просто чтобы я могла испачкать их спермой Лейни.
— Спасибо тебе, – кричу я в ответ и смотрю на нее сверху вниз, но я вижу хрупкую фигурку мамы, которая трусит за крепкой Вайолет. Что-то привлекает мой взгляд, что заставляет меня замереть на полпути вверх по лестнице. Когда мама поднимает руку, чтобы пригладить свои рыжевато-русые волосы, левый рукав ее сарафана задирается, обнажая три сине-серых пятна на тыльной стороне предплечья. С такого расстояния они выглядят как синяки, возможно, вызванные сильным надавливанием пальцев, но мне нужно рассмотреть их поближе.