Конечно, насчет зубной пасты ее мама не уточнила. Мы общались в основном с ней, а мужик с помятым лицом и в отглаженном костюме, который открыл нам дверь, лишь пару минут помаячил в прихожей. Скорей всего его звали Олег Сергеев — что молено было заключить по тому, как он нам представился: «Настин папа!»
Двадцатидвухлетняя Настя тоже была «солидной и самостоятельной» и не стала предупреждать маму, куда, с кем и на какое время она собралась, ограничившись солидным и самостоятельным: «Старики, я исчезаю!». И на что только мы рассчитывали!
С ресторанной зарплаты и чаевых, по совокупности превышавших совместный доход родителей, Настенька смогла материально обеспечить свою независимость. Ее родители были так непохожи на дочку, по крайней мере внешне, что к месту работы чада их не подпустили бы и на пистолетный выстрел. Мягкие, вежливые люди, скорее всего, научные сотрудники, из тех, которых продавщицы советских магазинов оскорбляли «интеллигентами», а нынешние политики — «демократическим электроратом». Они просто боготворили дочь — как же, так помогает семье! Тогда мы с Гарриком прощались с ними, нас охватило чувство неловкости, легчайшего покалывающего стыда за то, что у нас были Деньги в карманах и револьверы за поясами.
— Глеб, у нас сенсация! Объект так и не появлялся, но к нему зашли те два друга, к которым у лидеров повышенное внимание, что с ними?
— Вы где?
— На месте.
— Перезвоню вам в тачку…
— … ребята, это Глеб.
— Салют, диспетчер!
— Парочка давно у объекта?
— Да они вошли, мы сразу позвонили. Считай, минут де… нет, меньше, минут пять-шесть.
— Пасите их. Скорее всего они тоже ищут объект. Ищут объект. Тьфу! Короче, к дому сейчас вам на смену люди подъедут, а вы — за парочкой. И будьте на связи. К вам тоже подкрепление подошлем.
— Они что, крутые?
— Их нельзя отпускать.
— А дырявить, если вдруг заморочка?
— Сейчас уточню.
Мы не успели выйти из подъезда, когда Гаррик резко меня тормознул и сообщил трагическим шепотом:
— Есть идея! Тоже мне, трагедия.
— Какая?
— Посуди сам: по нашей рабочей версии, нас пасли вчера от «Розы ветров». Значит, затаиться от «Астратура» нам не удалось. Значит… слушай, когда мы шли сюда от «Чернышевской», ты по сторонам смотрел, оглядывался?
Я покачал головой.
— Думаешь…
— Да! Это тренирует извилины!
— И что же?
— Голова для того и расположена на шее, чтоб ею вертеть можно было! Сейчас пойдем и будем вертеть! Наверняка есть хвост! Твой сукин Корнев с нами, как с мышками, играет.
— У всех мышек должны быть хвосты… — мрачно подтвердил я алферовскую гипотезу. — Значит, к Марине-Свете мы сегодня точно не вернемся, да? А определим «хвост», попытаемся его сбросить и отвалим еще куда-нибудь, так?
— Верно. Но еще попытаемся все же найти твою любовь.
— Ах, если бы знать, как она выглядит…
— Не юродствуй! Настю! И она узнает, чем дело пахнет!
Гаррик против воли покосился на свои кроссовки, и его разговорный штамп сразу превратился в омерзительную угрозу. Он был готов уже вылезти из подъезда, но теперь уже я придержал его за рукав.
— Стой. Там же может быть хвост. А прежде чем вертеть головой, следует все же ею немного подумать. Ну скажи мне, беспризорное дитя логического познания, Спиноза сутулый, как нам теперь искать Настю?
— И правда… А у тебя автоответчик с АОНом?
Безнадежный тупица!
— Да я об этом странном номере, который там высветился, давно уже думаю… — попытался оправдаться я, с трудом изобразив на лице подобие саркастической ухмылки. — Но дело в том, бедный мой коллега, что твоя мысль несколько дисгармонирует с тем, что с данной нам в ощущениях объективной реальностью принято называть разумным и рациональным. С милицейскими нам сейчас контачить нельзя, так?
— Так!
— Готов спорить на Эйфелеву башню, что в наши времена вооруженных риэлтеров и частных объявлений никто тебе без милицейских по телефонному номеру адрес не даст, Эйфелева башня является национальным достоянием Пятой республики и не приносит никаких дивидендов Г. Алферову, но спорить на это, по сути, бесполезное для него сооружение он все равно не захотел. Однако тоже быстро нашелся:
— А твой друг… ну, этот, Шухер, что ли…не милицейский, из другой конторы — разве не поможет?
Если б я действительно «давно уже думал» о том номере, что высветился на индикаторе моего телефона, то сейчас мне стало бы мучительно стыдно за бесцельно продуманные часы. А так оставалось признать только, что Гаррик действительно нашел выход из тупика.