Я помнил, что ящерица легко теряет хвост, но так же быстро он отрастает у нее вновь. Но чуда регенерации не произошло, окончательно убедились мы в этом уже за площадью Александра Невского: наша тачка перебиралась на левый берег, а за нами так и не пристроилось никакой навязчивой машины. На Старо-Невском перед площадью я специально попросил таксиста дать кругаля по Полтавским-Тележным-Гончарным и прочим окрестным проулочкам. Нет, никто не свернул с магистрали за нами вслед, никто не повторил нашего маршрута.
Когда такси перевалило через Александ-ро-Невский мост, отсутствие слежки казалось доказанным и очевидным.
— Спасибо тебе, Гаррик, — борясь с навалившейся усталостью, пожал я руку Алферова. — Мы очень редко употребляем слова вне иронического контекста, но действительно, спасибо. Когда утром ты решил искать Настю вместе со мной, ты… словом, это по-дружески… ведь тебе можно было б сдаться знакомым милицейским и против тебя никто ничего не наскреб бы! В конце концов, это не ты был на углу Искровского и Грачева, когда там спустили Михалыча…
— Не говори ерунды! Не надо! Это тупо! А из-за кого ты вообще влез во все это дело? Тебе что, есть где разоблачать бандюков? Да я знаю, что ты и вообще не собирался ничего писать на эту тему…
— До тех пор, пока не прострелили Ва-силиваныча! А уж после смерти Ми…
— Не перебивай! — перебил меня он. — Все равно ты влез еще до покушения на Ва-силиваныча из-за того, что я собирался дать полосу, а ты решил мне помочь защититься от «Астратура». Я понимаю, как тебе было тяжело принять такое решение, вы с Корневым вместе учились, хоть он и старше…
— Не пори ерунды, Гаррик.
— Не ерунда! Да, поймали на труп Михалыча именно тебя! А по чьей вине мы вообще впутали старика в дело? По моей! Если б не моя тупая идея расточить эти стволы, из которых нам даже и пострелять-то не пришлось… — с легко уловимым сожалением Алферов похлопал себя по животу, — то Михалыч был бы жив! Я во всем виноват!
— Порочная логика. По типу: если б Ленин не родился, то тогда б не умирал! Завяжем разговор. Я только хотел сказать тебе спасибо и что я не забуду.
— Это я не забуду… тебе спасибо!
До этого мы шептались, попросив предварительно таксиста врубить погромче приемник. Но тут оба одновременно ухмыльнулись и хором сказали:
— Хватит лирики!
И захохотали, довольные совпадением мыслей и слов.
— Давайте поднажмем, отец!
На какое-то мгновение мы показались друг другу бодрыми и готовыми к любым неожиданностям. Насчет бодрости все так: реакция прошла, усталость растворилась после взаимного покаяния, и мы вновь могли изготовиться к действию, к любому действию… но вовсе не к любой неожиданности!
К СЛОВУ: ни я, ни Гаррик не могли предположить, что как раз в тот момент, когда наша тачка перевалила через мост Александра Невского, нашу судьбу во многом предопределил подтянутый человек лет тридцати пяти, человек самой непримечательной наружности. Такой, чтобы никто не нашел субъективного повода заметить его в толпе. Думаю, даже если бы он залез на «Фаллос победы», что на площади Восстания, и принялся там кривляться, его все равно никто бы не заметил. Даже если бы он утащил куда-нибудь к чертям эту пародию на Лускорский обелиск и притащил обратно конную скульптуру Александра III Миротворца, про которую какой-то старинный остроумец высказался: «Стоит комод, на комоде — бегемот, на бегемоте — обормот», — все обратили бы внимание только на статую, а не на притащившего ее парня.
Единственное, что о нем можно сказать интересного, так только то, что аккурат в то время, когда наша тачка пересекала мост Александра Невского, он вышел из третьего подъезда Большого дома. Для справки: четвертый подъезд — это УФСК.
Незаметный мужик прошел по Литейному от Невы к Невскому, зашел в кафе «Гном», профессионально поскучав над чашечкой кофе, отметил, что его «обеденным перерывом» никто не заинтересовался. Затем он не поленился прошвырнуться до станции метро «Чернышевская» и опустил жетончик в таксофон у метро. Нам с вами не понять, почему его не привлекли все те автоматы, что попались ему на пути к метро.
Жетончик провалился, и неприметный человек, не представившись, скороговоркой пробормотал:
— Объект засветился на Дыбенко, покупал в ларьках у метро продукты, в основном — консервы, соки. Человек проследил до квартиры. Диктую адрес… — И затем: — Информацию придержат минут десять, не больше. Это — дополнительные расходы. Сумму назову завтра.
Человек повесил трубку и закурил. Его можно было бы назвать самым странным курильщиком в мире: вот уже пять лет, как у него существовала уникальная норма: две сигареты в месяц. Эта сигаретка могла считаться внеочередной. Поэтому он сделал лишь пару затяжек и, аккуратно положив окурок на край урны у метро, двинулся в обратный путь.