Но, как оказалось, у Насти были свои планы. Войдя в комнату, она очень натурально разрыдалась, и мне поневоле пришлось приподняться, чтобы позволить ей уткнуться мордашкой мне в грудь.
— Ну-ну, не плачь, дай мне раздеться…
— Что?!
— Говорю, дай я разденусь, сниму жилет, и плачь тогда в него сколько хочешь!
У меня под свитером не было никакого жилета, и шутка не получилась. Настя восприняла только первую ее часть — так мне в тот момент показалось. Она отняла руки от заплаканного лица, пошатнулась, чтоб не упасть, ухватилась за мою шею… остальное было делом техники. Все же она была очень хороша, да и прозрачная кружевная кофточка сыграла свою роль. Лифчика на ней не было, и я мог видеть затвердевшие острые соски, чуть приподнявшиеся кверху… точней, я мог их видеть до тех пор, пока они не вонзились в мой свитер, мне даже показалось, что они проткнули его насквозь и обожгли мое тело… Зубки влажно сверкнули перламутром, когда ее губы раскрылись, словно нежный алый цветок поутру… целоваться она умела, точно!.. Да, она не играла, ей было страшно, она вся дрожала… словно от холода сначала, но через пару минут Настя тихо застонала, и по ее телу прошла уже совсем другая дрожь… Грянула дрожь лихорадки… любовной лихорадки…
Ее рука соскользнула с моей шеи, на мгновенье залезла мне под свитер, приподняла его, и я уже наяву ощутил нежное прикосновение ее сосков к моей груди, они оказались не такими уж острыми! Скорей обжигающими. Да, действительно обжигающими: эта банальная, обыденная процедура напомнила мне фантастические рассказы об аннигиляции, антителах и женщинах из холодной плазмы. Те, кто хорошо учились в Школе, должны понять, что и холодная плазма обжигает!
Настина ручка, задрав мой свитер, поползла вниз, она, не отрывая своих губ от моих, погладила мои джинсы, со знанием дела начала расстегивать молнию… в какой-то умной книге я читал, что в экстремальных ситуациях у представителей «гомо сапиенс» весь «сапиенс» куда-то исчезает, остается сплошное «гомо», и инстинкт продолжения рода побивает все остальные инстинкты, включая инстинкт самосохранения. Я лично не мог позволить себе такой роскоши, перед моими глазами все еще стояли двое парнишек, подстреленных при мне в «Эг-ноге», и трагически забавный труп актера Светина в роли Михалыча… а не гибкая, стройная девушка, доведенная страхом и неопределенностью до состояния обезумевшей самки. Вот-вот Гаррик должен был начать пулять в дверь…
Однако продолжим: Настина ручка, задрав мой свитер, поползла вниз, и она, не отрывая своих губ от моих, начала со знанием дела расстегивать молнию. И тут ее рука наткнулась на что-то длинное и удивительно твердое.
— А-ах! — простонала она, прикусив мне губу.
Я попытался ее отстранить и объясниться:
— Это не «а-ах», это ствол револьвера! — пояснил я ей.
Она отпрянула от меня, словно я пошутил над Духом Святым, что, как известно, не прощается даже Всепрощающим Господом. И в то же мгновение послышался звук открываемой двери, затем грохот.
— Тяжелый же, сука! Настя, у тебя все в порядке?
— Нет!! — визг резанул мои барабанные перепонки. — У него револьвер!
Зря я гундел по поводу «гомо сапиенс» в экстремальной ситуации. Как ни странно, инстинкт самосохранения сработал у меня раньше инстинкта продления рода. Выхватив ствол, я метнулся к спальне — и вовремя! Потому что в тот же момент прозвучал выстрел: «Бдыц!» Люстра плеснула осколками, но я уже завалился за трехспальную кровать и, на всякий огнестрельный случай, шмальнул, не глядя, в гостиную.
Так страшно мне было только тогда, когда одна дама, разъярившись в ответ на мой грубый отказ следовать «следом за ней» в детский садик, вдруг начала осыпать меня пощечинами. Мне было лет пять, не больше, поэтому стало не столько больно, сколько обидно и страшно: еще бы, такая высококультурная женщина — и вдруг оплеухи! С возрастом я, конечно, сообразил, что ляпнул тогда что-то не то… что-то подслушанное у ребятишек из старшей, подготовительной группы, однако страх, удивление и обида остались.
Бдыц!!! Этот урод продолжал пальбу!
Не глядя, я второй раз взвел курок и выстрелил в гостиную. Славный грохот! Это у Меня здорово получилось! Чуть меньше мне понравилось то, что третья пуля моего соперника раскрошила спинку кровати всего в десяти сантиметрах от моей головы. Как-то сразу нахлынули нелепые мысли: любимые девушки предпочли бы увидеть меня живым, мама с папой и братаном-поэтом тоже огорчатся, если меня тут подстрелят… Я вспомнил о том, что квартира находится всего-навсего на втором этаже, и начал отползать к окну.