Спустившись София передала письмо Лукерье, а от неё узнала, что лакей только что пришёл в себя, после того как получил удар по голове.
- Эти варвары то ворвались да прямо на меня, - слёзно произнесла служанка, - ничегошеньки сделать не могла, да и дитя скорее забрали…
- Будь спокойна Лукерья, я сегодня же верну Алёшу, произошло недоразумение и всё будет хорошо, - старалась успокоить её София.
- Эт хорошо, а то я пока Фрола выхаживала, все о дитятке то думала, вину свою чуя, - продолжала прочитать та.
- Вот что, Лукерья, ты возьми это письмо, - София передала сложенный лист в её руки, - и после того как я уйду отправь его сиятельству. Ясно?
- Да, - протянула служанка, - а ты, куда же?
- Я навсегда уезжаю, но ты пообещай мне две вещи, - София взяла её руку и продолжила, - первое, отправь письмо с Захаром, а второе никто не должен знать, что нынче здесь произошло. В письме я всё сама объяснила, а его сиятельству не надобно ничего более знать.
Вздохнув служанка пообещала, что всё точно сделает и на прощание они обнялись, чтобы отбросить все мнимые обиды и чувство вины. Убедившись, что с лакеем всё в порядке, София попросила проводить её до крыльца. А возле парадного уже стояла пролетка запряженная резвой лошадью, что в нетерпении перебирала ногами, желая поскорее рвануть с места. Увидев Ярослава Лукерья испуганно дернула за рукав Софии, опасаясь за неё.
- Это ж он, нелюдь, - прошептала та.
- Всё в порядке, Лукерья, - поспешила успокоить её девушка, - главное я нынче верну сына, а остальное не важно.
Важно что никто не должен знать о том, что было здесь. Обняв напоследок служанку, София отвергнув протянутую руку Ярослава, сама села на сиденье. Они тронулась и она в последний раз посмотрела на дом, чтобы запечатлеть его образ, вспоминая лучшие что она пережила здесь. Но чем дальше они отдалялись, тем тяжелее становилось на душе. Слёзы застилали глаза, казалось не хватало воздуха и она вот-вот задохнется, но вспоминая что её ждет Алёша, тотчас приходила в себя. Это ради него, повторяла она себе и от этого становилось легче, всё не казалась таким мрачным, а рядом с сыном она готова была пережить все трудности. Воля воли, а для тех кому уготована иная участь, стоит лишь смириться и жить так как уготовано. Но кто решает как нужно? Где написано, что нужно так, а не иначе? Нет прописанных судьбою истин, нет правил жизни, есть только выбор и только он. На разные вещи можно смотреть как положительно, так и отрицательно, есть только то как мы на это смотрим. София потерялась в собственных мыслях, желая только одного, чтобы поскорее всё это закончилось, а мальчик вновь оказался рядом. И не важно что будет дальше, важен только он и его жизни и даже она сама себе не важна. И чем дальше она уезжала, тем страшнее становилось и ощущение неизбежности давило на измученную душу.
Она не заметила как вдали показалась маленькая сельская церквушка, а поднявшись в гору на холм, они остановились. София пришла в себя после глубоких и тяжелых мыслей и осмотрелась, ей казалось что перед ней не храм, а тюрьма, где она навсегда проститься со своей свободой. Когда Ярослав спрыгнул с облучка, то поспешил помочь Софии спуститься, но та всячески старалась не касаться его руки. В конечном итоге он все же подхватил её за локоть и повел ко входу, где их должен был ждать батюшка. Внезапно она остановилась, когда до двери оставалось не более двух шагов.
- Зачем тебе всё это? – Бросила София тяжело дыша.
- Ты будешь моей и я стану распоряжаться тобой, - заявил он, в упор смотря на неё.
- Подумай ещё раз, зачем тебе воспитывать чужого дитя, зачем тебе я, ведь у меня нет к тебе любви? – Уже с сочувствием в голосе произнести она.
- Ты ничего не понимаешь, это тебе кажется что не любишь, а пройдет время ты все поймёшь, - он взял её руку, но она резко вырвала.
- Ярослав, прошу, отдай мне сына и отпусти, - слёзно произнесла София, но сейчас ничего не могло его остановить.
- Довольно слов, нынче ты станешь моей, - заявил он и не смотря на протест направил к двери храма.
Внутри оказалось сумрачно и пахло ладаном, свечами, не было ни прихожан, ни служителя. Для Софии эта тишина показалась зловещий, хотя она всегда верила. Но как радоваться, когда её точно под дулом револьвера ведут на эшафот? На кону не её жизнь, а жизнь её ребенка, значит она будет женой Ярослава хоть до скончания века, лишь бы с сыном, лишь бы рядом с ним. Она смотрела на свечу, как её пламя стремиться вверх, как воск слезами скатывается вниз по гладкой поверхности. Эти капли, как отражение её души отчаянно падают вниз, в то время как пламя жизни всегда стремиться вверх. Ей показалось, что даже свечи в этом храме плачут по ней.