– Так бабы-то, – сказал вдруг пасечник, не отрывая взгляд от синевы окна, – хитрее любого зверя и более тонко чувствуют всё от природы. А потому ближе к ней и ко всяким её загадкам.
5
Трофиму Анатольевичу в силу рода его деятельности с надоедливой периодичностью приходили в голову мысли о насущном даже тогда, когда окружающие условия вовсе этому не способствовали. «Кой чёрт и для кого, – думалось ему, – здесь эта платная рыбалка? Глухомань же, да и до города далековато. Быть может, для собственной души и своих знакомых… Но тогда в чём экономическая составляющая, как же без неё в наши-то времена?»
Тем временем апельсиновой лисицей загорался рассвет. Утро в деревне часто прохладное и росистое, всегда свежее и приветливое. Коростелёв надел местами рваный ватник крепко спящего Филиппа Аркадьевича, хорошенько потянувшись, вышел на воздух. Птицы в этот день почему-то были не особые охотники до песенных марафонов, только изредка горланили неугомонные петухи, да шумно гоготали за оградами гуси, будто смеясь над всеми. Но как же прекрасен был рыжий горизонт, настолько всё дышало свежестью и покоем, что единственным и неутолимым желанием Трофима Анатольевича было остановить это мгновение, сдувающее шелуху насущных мыслей. Созерцание возродило в нём забытое предощущение вечного, и медленно кружащиеся в затяжном падении листья лёгким штрихом сочувственно напоминали, что дорога к вечности пролегает сквозь непременное увядание и мёртвую тишину.
Остановившись на развилке, Коростелёв увидел внучку Сомова, что выходила из одноэтажного бревенчатого дома, а когда следом на порог вышла Причиткина, понял, кому принадлежит этот дом.
«И вовсе не избушка на курьих ножках, – весело подумалось Трофиму Анатольевичу, – обычный деревенский дом, даже совсем не мрачный, с жёлтенькими ставнями».
Как всегда беленькая, чистенькая и аккуратная Александра Степановна ласково погладила внучку Филиппа Аркадьевича по светлой головке, заплела ей косичку и вручила целый кулёк конфет.
«Какая ж она ведьма!» – рассмеялся про себя Коростелёв и ещё долго наблюдал за умилительной картиной с широкой улыбкой на лице.
Сказав спасибо и обняв женщину напоследок, радостная девочка побежала вприпрыжку к дому своего деда, не заметив в порыве детского счастья Коростелёва, что стоял всё время подле забора. Александра Степановна взяла из светлых сеней ведро и задумчиво направилась к центральному колодцу, Трофим Анатольевич медлительно, от нечего делать побрёл за ней.
Не доходя до колодца метров тридцать, он остановился, увидев Розу Валерьевну Гроздеву, тяжёлым и широким шагом своим тоже идущую к этому колодцу с двумя цинковыми вёдрами. Дородная баба – так вновь пронеслось в голове у Коростелёва при виде Гроздевой – была явно не в настроении, что отчётливо читалось по её волевому и надменному лицу. Дабы не вступать в женские полемики и случайно не стать оппонентом плохого настроения взбалмошной потомственной казачки, дипломатичный по своей натуре Трофим Анатольевич предпочёл держаться поодаль, наблюдая за всем как бы боковым зрением.
Однако, конфликт не заставил себя ждать. Александре Степановне было тяжело крутить ручку деревянного вала с толстой цепью и ведром, наполненным колодезной водой до краёв, она делала это медлительно, в какой-то задумчивости. Вероятно, сказывались небольшие габариты и бессонные ночи, проведённые у кровати родного инвалида. То ли не выдержало терпение и без того злобной Гроздевой, то ли она просто искала повод, но уже через несколько минут до Трофима Анатольевича доносились зычные сердитые ноты голоса мощной Розы Валерьевны. Александра Степановна кротко вытаскивала ведро с водой, а Гроздева всё размахивала длинными крепкими руками, да в свойственной ей манере топала пудовой ногой в гневе. Наконец, Причиткина что-то тихо ответила ей, но это было так смиренно и почти шёпотом, что даже, если бы Коростелёв стоял во время этого диалога совсем рядом, то вряд ли бы он расслышал. Зато ответный гнев Розы Валерьевны услышали, наверное, даже глухари в лесу.
– Ах ты дрянь деревенская! – вскричала она и толкнула Причиткину.
Александра Степановна отлетела метра на два и больно ударилась спиной и локтем. Из выпавшего ведра медленно выливалась вода под ноги Гроздевой.
– Да что вы творите-то, в самом деле! – подбежал Коростелёв и помог Александре Степановне подняться, невольно заметив про себя, что Причиткина крайне мало весила. – Вы же интеллигентная женщина, у вас муж – академик, а вы такое себе позволяете! Зачем вы руки-то распускаете!