Затем какие-то мужики в программе «Народный контроль» долго и нудно выясняли, какая водка не совсем, а какая настоящая и призывали ее не пробовать, а уже сразу покупать.
Потом пошли чередой шедевры современного лохотрона – телешоу о происках врагов и перспективах выживания человечества, тупости и продажной сущности спорящих сторон, цене нефти и неиссякаемом юморе Президента. Он представил себе эти сытые, наглые и всем осточертевшие рожи дебильных экспертов, и ему стало смешно.
Все это прерывалось дикими воплями рекламы какой-то дребедени с обещаниями вернуть деньги в течении 30 дней.
Позвали к ужину и его размышления прервались сердитым приказом Воланда: - «Заканчивай! Заканчивая одной фразой!». И он закончил бессмертной фразой великой Фаины Георгиевны: - «Пионеры, идите в жопу!».
Глава 2 МАЛАЯ РОДИНА
Скатившись с покосившегося крыльца и потирая ушибленную коленку, он, пиная вертевшихся под ногами кур, покрутил головой и, еще плохо соображая, вприпрыжку подбежал к Вадею с Чивой, которые играли в «ножички», поочередно награждая друг друга шалбанами по лбу. «А шо вы тут робытэ?» - спросил он, прекрасно зная что.
В Белгородской области, где он родился, граничащей с Украиной, большинство населения говорило на «суржике» - ни русском и не украинском, а межнациональном суррогате. В результате этого он, повзрослев и перейдя на русский, так и не избавился окончательно от малороссийского «гэ», некоторых местных языковых оборотов и популярных историй. К ним относились и «Хлопци», и «Тоня-дурочка», и «Костик» и «Валя Обозная».
Часто, накормив своих девчонок завтраком, обедом или ужином, он обращался к ним с вопросом: - «Ну шо хлопци, пойилы?».
Девчонки, уже давно утомленные этой однообразной шуткой, махали руками и причитали:
- «Пойилы, пойилы…! Ну хватит! Знаем мы про твоих хлопцев - надоело!».
- «Найилыся?».
Понимая, что просто так от него не отвертеться, они отвечали: - «Найилыся!».
А он, втайне удовлетворенный снова произведенным впечатлением, добавлял:
- «А хлиб йисты будытэ?». «Будымо, будымо» - обреченно отвечало семейство.
Тоня-дурочка, Костик и Валя Обозная были реальными и знакомыми ему современниками, ставшими на малой Родине героями устного народного творчества и любимых анекдотов.
Тоня-дурочка – несчастная и одинокая женщина, неизвестно по каким причинам, сошедшая во время Войны с ума и никого не трогавшая сама по себе, превращалась мгновенно в бесноватую фурию, если кто-то, по глупости или нарочно, выводил её из себя. Имея визгливый голос, по уровню децибелов во много раз превосходивший звук воздушной тревоги и слышимый во всех околотках Волоконовки, она начинала всё и всех крыть отборным матом, заканчивая, по-видимому, особенно волновавшей ее трагедией. «Гады немцы! С косым (делая ударение на первом слоге) Гитлером брата Митьку убили! Теперь и выпить не с кем!!!»
Костик – взрослый и безобидный олигофрен, обычно прогонявший по улице корову начальника местной милиции, индифферентно приговаривал: - «Куды пишла, … легавая!». Он был персонажем, пожалуй, наиболее любимым и часто упоминаемым в шедеврах устного народного творчества, в соответствии с которыми его личная жизнь была достаточно многогранной и плодотворной. По одной из версий он рассказывал:
- «Була у мэнэ така гарна дивчина Маруся. Я ей подарыв брошичку Васылечек и дав пийсят копиечек, копиечка в копиечку.
А тоди и кажу - Маруся, выходь за мэнэ замиж. Будуть у нас диты - будэмо мы с тобою родычи.
А она мини и кажэ, на шо ты мини такый дурак нужен!
Ах, так, кажу! Тоди отдавай мою брошичку Васылечек и пийсят копиечек, копиечка в копиечку!».
Не известно, стала ли именно эта Маруся его женой, но детей, в том числе и вполне нормальных, которыми он очень гордился, у него было много. По этому поводу существовала особая версия его гордости:
- «Ой! Вы б зналы, яки у мэнэ вумни диты! Таки вумни!
Пийдут за сарай, насэруть по такой кучи (при этом он, разводя руки, демонстрировал по какой именно) гивна! .... И кажный свою кучку узнае!!!».
Валя Обозная – воспитанница детского дома из соседней Ютановки появилась, как-то неожиданно в ватаге местных хулиганов и заняла в ней, по-видимому, особое место. Её уважали и боялись. Она походила на современного Гавроша: - одевалась во все мужское, пила, курила, стриглась «под мальчика» и ругалась матом. Становилась заводилой во всех драках. Была бесстрашной, отчаянной и наглой. Оказавшись лицом к лицу с очередным врагом, она доставала из кармана вилку и гнусаво извергала на противника любимую угрозу: - «Бачишь! Два удара – восемь дырок!». Этого было достаточно для очередной капитуляции. Она была старше и лично нашему герою с ней общаться не приходилось. Хотя о ней никаких впечатляющих историй, кроме вилки, он не знал, она сохранилась в его памяти в качестве одной из местных достопримечательностей того времени.