Натэниел вынужден был бы немедленно купить дом, если бы предполагалось никогда не уезжать из Бостона. Дело в том, что его дядя Джон (он давным давно уехал на запад, а Натэниел успел забыть о его существовании, но родственники Мэбль незадолго до свадьбы каким-то образом его откопали) намекнул в письме, что Натэниел является единственным его наследником, так как вторая жена дяди умерла. На западе дядя Джон нажил состояние и поселился в Сан-Анджело, где вместе с одним компаньоном открыл обойную фабрику. Дела его шли прекрасно. В Бостоне никто не понимал, как может такое предприятие процветать в Сан-Анджело, но факт остается фактом. Обои в квартире Натэниела были подарком дяди Джона; он прислал образцы, Мэбль и ее мать выбрали обои по своему вкусу, а дядя, невзирая на издержки, переслал их через весь континент. Так жители Бостона убедились, что в Сан-Анджело выделываются прекрасные обои.
Здоровье дяди Джона расшаталось, и он писал о том, что недалек тот день, когда племяннику его придется переехать в Сан-Анджело и взять дело в свои руки. Этот вопрос торжественно обсуждался конклавом ловких дельцов — отцом, братьями и кузенами Мэбль. Натэниел присутствовал на собрании и чувствовал себя очень неловко, когда родственники рассуждали о его карьере коммерсанта в Сан-Анджело. Он скрыл от них, как пугает его перспектива управлять предприятием. Они смотрели на дело исключительно с точки зрения коммерческой — каков может быть барыш? А Натэниел, сначала ненавидевший торговлю корсетами, теперь к этому делу привык и на покупателей умел произвести хорошее впечатление. Но если дядя Джон, брат его отца, вызовет его в Сан-Анджело, он сразу разгадает, что за птица его племянник. К счастью, о поездке пока не было речи; решили только не покупать дома в Бостоне, а снять в аренду.
Хотя это и не был «собственный дом», но молодая м-с Уиндл с энтузиазмом украшала свое жилище. Казалось, она придавала огромное значение тому, у какой стены стоит диван в гостиной и где висят портреты родителей. Очень серьезно и детально обсуждала она эти вопросы с мужем, а он старался относиться к делу с должным вниманием, хотя, посовещавшись с ним, она всегда поступала посвоему. Она очень гордилась своим домом, новой мебелью (в гостиной — красного дерева, в столовой — дубовой, в спальной — из клена), вышитым бельем, изящными кружевными занавесками, а также своим святилищем — кухней. Вероятно, она не прочь была бы вести открытый образ жизни, посещать знакомых и принимать гостей у себя. Но у Натэниела не было в Бостоне круга друзей, и Мэбль довольствовалась тем, что заводила знакомство с соседями. Сначала она являлась с официальными визитами и сидела в гостиной, но впоследствии предпочитала беседовать с соседками в интимной обстановке кухни.
Мэбль хотела подольше обходиться без служанки… во всяком случае до тех пор, пока она не сможет шепнуть на ухо мужу радостную весть о грядущем появлении на свет наследника. По целым дням она прибирала комнаты, мыла, подметала, вытирала пыль, но большую часть времени проводила в кухне. М-с Спэнг не раз говорила Натэниелу, что Мэбль умеет и любит стряпать. Действительно, она до такой степени любила стряпать и возиться у плиты, что тратила на это все свои силы. Она была хорошей, но не очень-то опрятной кухаркой, и, по сравнению с остальными комнатами, в кухне у нее было грязно; там стоял чад, и Натэниел всегда натыкался на груды грязной посуды. А Мэбль, с руками, запачканными мукой или салом, в грязном переднике, растрепанная, раскрасневшаяся и счастливая, готовила какое-нибудь новое замысловатое блюдо. Натэниел спешил ретироваться и вскоре стал смотреть на кухню, как на какое-то отвратительное и непристойное место.
Сам он считал стряпню чем-то неизбежным, но не заслуживающим внимания. Он всегда предпочитал простые кушанья, но теперь научился хвалить то блюдо, на какое Мэбль затратила максимум времени. Она гордилась своим уменьем делать какой-то особенный торт; в состав его входили самые разнообразные продукты, а когда Мэбль принималась за приготовление этого торта, кухня принимала устрашающий вид. Натэниел находил, что на вкус он ничего особенного не представляет — торт, как торт; пожалуй, Натэниел предпочитал «покупные» пирожные, но добросовестно ел и хвалил.
Что же касается хаоса в кухне, то Мэбль презрительно отклонила предложение Натэниела помочь ей после обеда мыть посуду. Это ее обязанность, мужчине нечего делать в кухне! Он почувствовал облегчение, потому что питал болезненное отвращение к грязной лохани для мытья посуды. Однажды она разрешила ему вымыть посуду, и он старательно вытер каждую тарелку перед тем, как опустить в лохань с водой.