— Что мне сказать? — начал он.
Сильная рука полисмена стащила его с ящика. От гикающей толпы его увели к повозке и впихнули туда.
Тогда-то м-р Уиндл понял, что был жертвой странной галлюцинации.
— Полисмен! — сконфуженно обратился он к одному из тех, что охраняли повозку с арестованными.
Это был тот самый парень, который пропустил м-ра Уиндла вперед. Быть может, он поймет, что произошло недоразумение.
— Молчать! — не оборачиваясь, гаркнул полисмен и, размахнувшись, ударил м-ра Уиндла кулаком по лицу… ударил не глядя… даже зубов не вышиб и только рассек губу.
М-р Уиндл приложил руку к губам; потом задумчиво посмотрел на окровавленные пальцы. Да, кровь… нелепый кошмар был явью.
С грохотом отъехала повозка. Арестованных везли по направлению к полицейскому участку.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ЕГО КРУШЕНИЕ У НЕЗНАКОМЫХ БЕРЕГОВ
Вполне естественно, что впоследствии м-р Уиндл не любил вспоминать об этой странной галлюцинации. Не очень-то приятно сознавать, что на свой мозг нельзя положиться… что он может тебя предать, толкнуть на безумный или преступный шаг!.. Но сначала м-ру Уиндлу казалось, что кто-то другой его предал. Нежный голубоглазый призрак Ады, преследовавший его все эти долгие годы, разделявший все его фантастические мечты, вместе с ним сохранявший воспоминание о нелепых ребяческих его грезах, — да, это он предал м-ра Уиндла врагам, чтобы те его высмеивали, мучили, оскорбляли! Казалось, Ада из мира грез перешла в мир реальный, а он, ошеломленный тем, что фантастика и суровый мир фактов слились в одно, утратил ощущение реальности. М-р Уиндл забыл о том, что он — старик, а Ада, — если она жива, — старуха. В тот момент они оба были молоды, ибо царство грез внезапно превратилось в мир реальный. Вот почему м-р Уиндл сделал глупость… но кроме него никто не будет об этом знать! Ада его покинула, и тогда начался этот кошмар.
Тем не менее, вспоминая ее взгляд и выражение лица, он не мог ее ненавидеть. Ада, которая казалась такой реальной и близкой, неспособна была его предать! Да, он попрежнему верил в нее, доверял ей! Если это доверие привело к тому, что сейчас происходило… ну, что ж, ничего не поделаешь… все-таки он будет ей доверять.
Позже м-р Уиндл припомнил, как его везли по улицам в полицейском фургоне, но что за этим последовало, он вспомнить не мог; знал только, что у него отобрали маленькую книжку — «Новую Атлантиду», — а также перочинный нож, часы, деньги, воротничок и галстук, а затем впихнули в камеру, где находилось еще несколько человек. Очевидно, мозг его все еще был затуманен; впоследствии он смутно припоминал, что несколько раз с ним пытались завязать разговор. Окончательно он пришел в себя только тогда, когда его оставили в покое.
Он сидел на холодном цементном полу, прислонившись спиной к стальной стене. Люди вокруг него болтали и смеялись. Кто-то опирался на его колени. Должно быть, в камере было тесно, но все-таки можно было двигаться. Сколько человек сюда посадили? Пять или шесть? Бледный лунный свет — быть может, свет фонаря снаружи — падал в окно, защищенное решоткой, а сквозь глазок в двери просачивался сероватый свет. На полу лежали люди. Кто-то рассказывал анекдот. Потом все захохотали. Это был беззаботный, мальчишеский смех.
«В конце концов, — подумал м-р Уиндл, — я мог бы очутиться и в худшем месте!».
Он стал прислушиваться к разговорам. Эти веселые ребята чувствовали себя здесь, как дома. Шутили, смеялись, словно были на пикнике… М-р Уиндл вспомнил, что там, в сквере, они показались ему растерянными и слабыми. Быть может, потому что их было так мало. При ближайшем рассмотрении они оказались отнюдь не слабыми и растерянными. М-р Уиндл привык к полумраку и стал их рассматривать.
Одного — с деревянной ногой, которую тот снял, чтобы чувствовать себя свободнее, — звали Питом; другого — белокурого гиганта — звали Оскаром. Остальных — Майка, Педро и Скотти — м-р Уиндл плохо мог рассмотреть. Все они, казалось, хорошо друг друга знали; их шуток м-р Уиндл не понимал. Они болтали, не обращая на него ни малейшего внимания.
Несомненно, м-р Уиндл был для них загадочной фигурой. В их камере он появился без галстука, без воротничка и с разбитой губой, но, несмотря на это, имел вид вполне респектабельный. Конечно, они не слыхали о странном инциденте, которым закончилась вечерняя демонстрация в сквере, и понятия не имели, почему м-р Уиндл попал в их камеру. А м-ру Уиндлу не пришло в голову дать им объяснение. Он и сам не понимал, почему очутился здесь.